class="p1">Мира всхлипнула, закрыла лицо руками. Через секунду я уже обнимала ее, утешая и сама размазывая текущие по лицу слезы:
— Мирчонок, ну все, все, успокойся… Если тяжело, дальше не рассказывай, уже и так все понятно…
Она помотала головой и засмеялась сквозь слезы:
— Нет, давай уж до конца доскажу. Может мне тогда полегче станет. Боль высказанная становится вполовину не такой острой — это еще Фрейд говорил. Не совсем этими словами, но смысл примерно такой.
Я сунула ей стакан с водой, и пока она пила, сама все-таки хряпнула виски — ну никаких сил не было слушать этот ужас!
— В итоге врач вколола мне какое-то лекарство, и дальше я вообще все фрагментами помню. Меня погрузили в машину скорой помощи и привезли в какую-то частную больницу.
Как мне потом объяснил Коля, меня, якобы не успевали довезти до муниципального роддома, поэтому доставили в первую попавшуюся больницу. Бред, конечно, но я в таком состоянии была, что всему верила и ни о чем не задумывалась.
— Да-а, и меня, как назло, унесла нелегкая из города, — протянула я, кое-что вспомнив. — Слушай, а ведь я тогда уехала, потому что Толик, сучий потрох, меня так усердно уговаривал — давай отдохнем, давай только вдвоем куда-нибудь съездим, Мирке еще не скоро рожать… Наверняка, тоже в доле был, урод!
Мира кивнула, вроде как соглашаясь. И бесцветным голосом закончила:
— Кесарево мне сделали под общим наркозом, так что я вообще ничего не видела и не помнила. Потом сообщили, что ребенок умер. Дали свидетельство о смерти и отправили домой. В ЗАГС с этим документом ходил Коля. Якобы ходил, конечно. Все. Конец истории.
— Нет, не конец! Как эта сучка, бывшая жена устроила, что Славинов не понял, что она не была беременной? Он что, не видел, что у нее живота нет?! — я встала, включила чайник, и когда он согрелся налила Мирке горячего чая.
— Ну ка выпей!
Она послушно отпила половину, отставила чашку в сторону и ответила:
— Дина реально забеременела. Для большей достоверности — она понимала, что Янис проверит, в положении она или нет. Знала, что просто словам не поверит.
Так что да, забеременела, сходила с Янисом на УЗИ. Таскала его с собой на сдачу анализов — чтобы он успокоился. И вообще всячески изображала счастье от беременности. Потом она сделала аборт на позднем сроке.
— Она сумасшедшая? — не выдерживаю я. Нет, ну реально, замутить такое, по-настоящему забеременеть, а потом абортнуться — это не для нормальной психики.
— Возможно, — Мирка пожала плечиками и продолжила свою печальную повесть.
— Янис как раз тогда расширял бизнес, несколько месяцев не был дома, с женой по видео общался. Она ему накладной живот под платьем показывала, рассказывала, как ее тошнит и поддельные снимки УЗИ показывала.
И когда Дина якобы рожала, его тоже в стране не было. Она специально по срокам все подгадала — мне сделали кесарево ровно за сутки до возвращения Яниса. Хотя до срока было почти три недели. Дина даже шрам себе на животе сделала, представляешь?! Будто он от операции, чтобы у Яниса вообще никаких сомнений не было.
Я с силой выдохнула:
— Пипец, конечно. Санта-Барбара отдыхает. Зита и Гита, разлученные в детстве индийские близнецы, даже рядом не стояли!
Мирка кивнула, вытерла слезы и вдруг цапнула с тарелки бутерброд. Сунула его чуть не целиком в рот, сладострастно застонала и усердно работая челюстями, прочавкала:
— Боже! Амаль, как я хочу есть, ты себе не представляешь!
Глава 69
Вывалив Амале всю историю, я выхлебала три чашки чая и слопала почти все ее бутерброды.
Довольная, отвалилась на спинку стула и начала неумолимо засыпать.
— Мирка, не спи. Я, честно, в ахуе. Давай еще поговорим, а? — принялась тормошить меня Амаля.
— Так уже все рассказала, — пробормотала я сквозь дрему. — А что там с твоим собеседованием? Как все прошло?
— Тебя реально это сейчас волнует?
— Ты пришла взвинченная. И виски купила, хотя практически не пьешь. У тебя явно не все гладко.
— У-у, психологиня в гости пожаловала!
Неожиданно для самой себя я засмеялась:
— Янис меня иногда так называет. Еще боевым ежиком, — и опять тоска накатила, хоть вой. Губы задрожали, пришлось стиснуть пальцы в кулаки чтобы не зареветь.
— Эй, подруга! Ты на Яниса обижаешься, что ли? Он-то при чем здесь?
— Не обижаюсь, Амаль. Злюсь, — я потерла лицо руками, чтобы прогнать слезы.
— Так, давай еще раз и по порядку свой рассказ, а я буду слушать и думать, в каком месте твой муж лично перед тобой провинился, — фыркнула Амаля. — Только сначала еду нормальную найду, а то мне потерянные за день калории восстановить нужно.
Сползла со стула, распахнула сразу обе половинки гигантского холодильника и зависла, рассматривая его внутренности. Задумчиво проговорила:
— Что бы сожрать, а? Вот просит душа чего-то, а чего не знаю!
— Виски тебе мало для души, что ли? — я подперла подбородок ладонью. — Амаль, а мне можно чего-нибудь выпить? Там в нижнем отделении бар, загляни.
— Тебе кукиш с маслом и полезный для здоровья компот. А для себя я икорки черненькой возьму и сырку вот этого, с чудненькой белой плесенью.
Амаля занырнула в глубину холодильника и чем-то там зашуршала.
— О-о, тут куриные крылышки в маринаде есть. И холодец в судочке, и рыбка в белом соусе! Молодец повар, Эльзу перестал бояться, а меня начал, — подруга выудила из недр холодильника несколько контейнеров. Ногой захлопнула дверцы и нежно прижимая добычу к груди, вернулась к столу.
— Так ты повару пообещала его культяпки оторвать и в задницу вставить, если он еще хоть раз что-то полезное по рецепту Эльзы приготовит. Естественно, он тебя боится, — я прыснула, вспомнив, как повар жаловался на Амалю Янису.
— Пообещала и выдерну. Только я сказала не в задницу, а в жопу, не искажай исторические факты, — Амаля кровожадно оскалилась. — Надумали тоже, беременную, ребенка и мужика полезной перловкой с овощами кормить. Давай, мать, принимайся за еду.
— Уже наелась. Хочу пойти лечь, — я вяло отмахнулась от подсунутых под нос контейнеров.
— Пойдешь, только сначала объясни, в чем вина Яниса в этой истории?
Амаля уперла руки в бока и вздернула вверх брови.
— С него все началось, — тихо проговорила я. — Из-за него я девять лет считала, что виновата в смерти своего ребенка. Обвиняла себя во всех грехах.
— А в чем именно? — полюбопытствовала Амаля, все-таки подкладывая мне тарелку с одуряюще пахнущей курицей.
— Во всем, что могло спровоцировать… эту ситуацию. Думала, виновата в том, что не хотела рожать, и поэтому
