Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
При расставании Ромашин передал Заславской свой синего цвета импортный рюкзак с какими-то бумагами и документами. Алексей Илларионович сказал журналистке, что здесь доказательства виновности его шефа в больших преступлениях против России. Ромашин — человек верующий, большой патриот своей страны, обнаружил эти злоупотребления совсем недавно, поэтому и решил уйти со службы на пенсию по болезни. А о преступной деятельности спортивных чиновников хочет уведомить широкую общественность, поскольку только тогда можно надеяться, что органы не замнут скандальное дело.
Когда Ромашин узнал о гибели Заславской в горах, он очень опечалился.
А вчера, когда врачи сказали, что дни его сочтены, Ромашин дал Грете новое поручение. Он прочитал в «Спорт-Экспрессе» какую-то статью. В ней было сказано, что дело о гибели Калачева ведет очень известный работник Генеральной прокуратуры по фамилии Турецкий. И Ромашин сказал жене, что очень хочет поговорить с этим следователем Турецким.
Тут уже изловчилась сама Грета Федоровна. Она созвонилась и встретилась с ученицей Ромашина бухгалтершей Надей, которая сообщила, что в бухгалтерии как раз работает инспекция от Генпрокуратуры. Тут-то энергичная бабуля и уговорила ее передать записочку девушке-следователю, которая этой проверкой и занималась.
— Только передайте, пожалуйста, Галочка, вашему Турецкому, чтобы он поторопился. На глазах угасает мужик-то мой, — Грета Федоровна смахнула нечаянную слезу. — Врачи не ошибаются. Вопрос нескольких дней, чует мое сердце…
2
Беседа Турецкого с Ромашиным состоялась в специально отведенной для этого палате Онкологического института.
Алексей Илларионович хотя отнюдь и не был еще глубоким стариком, выглядел устало, и в глазах его читалось смирение с неизбежным. Глаза у мужчины были на редкость крупными, с огромными черными зрачками, которые будто насквозь сверлили собеседника. Сейчас эти глаза были печальными и спокойными. И только иногда, когда самому Ромашину становилось интересно то, о чем он говорил, вспыхивала в их глубине яркая искра, но затем неизбежно угасала.
— Знаете, Александр Борисович, — говорил Ромашин. — Меня на этом свете-то и нет уже, почитай. Ничего не держит. А вроде бы и надо пожить еще. Вот Грете тяжело без меня будет. Но отчего-то это уже не слишком меня беспокоит. Единственное, чего не хочется, оставлять долги перед живущими. Поэтому вас и позвал. Совесть облегчить хочу. Рассказать то, о чем недавно узнал, но таить не имею права.
— Я выслушаю вас, Алексей Илларионович. Ведь речь идет о преступлении, не так ли? В противном случае просить отпущения грехов лучше у священника, — Турецкий не слишком миндальничал с обреченным на смерть человеком. Потому что интуитивно понимал: выказывание жалости сейчас абсолютно неуместно. И совсем не это нужно Ромашину.
— Да, — улыбнулся в ответ на жесткие слова умирающий. — Священник мне точно не нужен. А вы-то в Бога веруете?
— Не знаю, — честно ответил Александр Борисович. — Наверное, верующий, но не религиозный. Я верю в то, что этот мир образовался не случайно. И есть какая-то высшая цель в существовании нас на земле. Но представители разнообразных конфессий вызывают у меня некоторое недоверие.
— Замечательно, — обрадовался больной. — Кажется, в этом мы похожи. Знаете, я даже представлял себе разные религии, как стадии взросления человечества. Понимаете, о чем я?
— Не очень.
— Ну, предположим, такая форма поклонения божеству, как язычество. Это же мировосприятие младенца или дошкольника. В шкафу живет бука, в темном углу живет бяка, под кроватью обитает бабай, все очень огромное и непонятное. Общение с этими сущностями сугубо материальное — там молока нальем в блюдце, тут веник домовому для переезда купим, ради плодородия перед севом на поле нужно совокупиться и так далее. Жестокость тоже довольно утилитарна — убить слуг и коней на могиле вождя, чтоб и на том свете ему было на чем ездить и кем повелевать.
Чуть взрослее христианство: это счастливое детство с его потребностью в родительской всепрощающей любви. Ободрать коленку и поплакать маме в теплую грудь, чтоб погладили по голове и сказали, что все заживет. Разбить чашку, постоять в углу и попросить у папы прощения. Раз папа простил, значит, я снова хороший и он меня все равно любит. Папа прогнал бабая из-под кровати и буку из шкафа. Возвращение блудного сына и тому подобное. Жестокость — тоже от любви. «Мурочка, зачем ты мучаешь котенка?» — «Потому что я его очень люблю, он такой мягонький!»
Ислам — религия подростков. В крови все кипит, хочется всего и сразу, хочется принадлежать к чему-то сильному и устрашающему. Очень подходящая система взглядов для подростковой банды: легко присоединиться, твердые правила практически на все случаи жизни, часть дохода идет в общую кассу группы, авторитетные лидеры, словно в кино про бандитов: «если че — пацаны подтянутся», легко отличить своего от чужого. Кто не с нами, тому плохо придется. Насилие на адреналине, экспансия, гиперсексуальность. Если что-то сделано на благо группировки, то это хорошо, независимо от сделанного.
Лишь в буддизме, пожалуй, в первый раз появляется разум как инструмент взаимодействия с миром. Причина страданий — невежество. Думать и понять — единственная возможность преодолеть страдание. Покаяния не существует, потому что ответственность за плохие поступки отменить нельзя. Непререкаемых авторитетов нет, напротив — поощряются вопросы и размышление. Мир не создан для человека, мир просто есть…
Турецкий понимал, что Ромашину хочется выговориться. Не только на тему возможного криминала, но и просто поговорить с незнакомым человеком на равных, а не в однобокой паре врач — пациент.
Поэтому Александр Борисович счел за благо начавшийся разговор поддержать.
— Почему же не создан? А про «антропный принцип» вы слышали? Сейчас многие ученые считают доказанным фактом, что наш мир именно приспособлен к человеку, к его появлению, эволюции. Ведь, если разобраться, получается, как будто бы не мир сотворил человека наряду с мириадами других существ на планетах других звезд, как когда-то любили живописать писатели-фантасты, а человек как бы сотворил мир для себя. Существует такой физический принцип, согласно которому ряд фундаментальных констант, установленных современной наукой, так тонко подогнаны друг к другу, что малейшее изменение хотя бы одной из них привело бы к существованию абсолютно другой вселенной. Вселенная оказалась бы совершенно иной, чем мы ее наблюдаем. Фактически речь идет о массах трех элементарных частиц, образующих нашу вселенную. Масса электрона, масса нейтрона и масса протона, важна их разница. Затем идут четыре константы фундаментальных физических взаимодействий. Константа электромагнитного взаимодействия, константа сильного взаимодействия, константа слабого взаимодействия; сильное — слабое — это ядерное взаимодействие. Константа гравитационного взаимодействия. И наконец, размерность пространства, равная трем. Я только недавно прочел, что путем тщательного анализа физики выяснили следующее. Если бы масса электрона была бы больше, чем она есть, всего лишь в три раза, то во Вселенной проходили бы совершенно другие типы ядерных реакций, чем они есть. И не было бы возможным образование сложных структур. То же касается различных взаимодействий. А что касается размерности пространства, то если бы пространство было, представьте себе, двумерным, мы не могли бы с вами в нем существовать. А если бы оно было не трехмерным, а четырехмерным и более, то не могли бы существовать устойчивые орбиты. Планеты падали бы на звезды или улетали бы в бесконечность. Представляете? Поэтому можно считать, что человек — это есть цель, предзаложенная высшим трансцендентным существом, цель, ради которой и развивается Вселенная, потому в ней все так хорошо и подогнано. Как вам такая теория?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
