тех пор, как ты встретила его.
Оттолкнув ее, я поднимаюсь наверх, чтобы начать собирать свое барахло. Я вытаскиваю из шкафа пару спортивных сумок и бросаю в них все, что может поместиться. Вся моя одежда. Все мои трофеи по серфингу. Фотография Брайса, Джейдена и меня, сделанная, когда мы были моложе, которая стоит на моей тумбочке.
— Ты уходишь? — Голос Молли звучит из-за моей двери.
Мои движения останавливаются, и я оборачиваюсь, чтобы обнаружить, что она смотрит на меня, ее глаза мокрые от слез. Я тяжело вздыхаю и подхожу к ней, опускаясь, чтобы мы были на одном уровне друг с другом.
— Да, — мягко говорю я. — Я собираюсь ненадолго пожить у папы.
Слеза скатывается по ее щеке. — Возьми меня с собой.
— Я бы хотел, Моллз, но ты должна остаться с мамой.
Она крепко обнимает меня и начинает рыдать. Я прижимаю ее к себе, просто позволяя ей выплакаться. К черту Кена за то, что он так с ней поступил, и к черту мою маму за то, что она ничего не предприняла по этому поводу. Я не могу дождаться того дня, когда Молли исполнится восемнадцать. По крайней мере, тогда она сможет пойти со мной куда угодно.
Отстраняясь, я вытираю ее слезы и встаю. Тяжело осознавать, что я оставляю свою младшую сестру с волками, но разве у меня есть другой выбор?
Я беру сумки со своей кровати и спускаюсь вниз. Кен наблюдает за мной из дверей своего кабинета с неприятным выражением лица. Как только я подхожу к двери, Леннон зовет меня по имени. Я останавливаюсь и оборачиваюсь, обнаруживая ее наверху лестницы.
— Леннон, — ее отец произносит ее имя в качестве предупреждения.
Она полностью игнорирует его и сбегает вниз по лестнице. — Возьми меня с собой.
— Леннон! — Рычит он.
Поворачиваясь к нему, она свирепо смотрит. — Я не с тобой разговаривала.
Ее взгляд снова встречается с моим. Она терпеливо ждет моего ответа, но слова застревают у меня в горле. Это оно. Момент, когда я всегда клялся, что она выберет своего отца. И вместо этого она стоит здесь, перед ним, выбирая меня.
Но я не могу позволить ей сделать это.
Я не могу позволить ей отказаться от единственной семьи, которая у нее есть, когда все, чего я хотел, — это снова собрать свою. Я знаю, каково это — чувствовать, что у тебя никого нет, и я не поступлю так с ней.
— Прости, но нет.
При звуке моих слов вся надежда исчезает с ее лица. — Что?
Я качаю головой и отвожу взгляд. — Я не могу взять тебя с собой. Твое место здесь. У тебя вся жизнь впереди, и тебе нужно, чтобы твой отец был частью этого.
— Кейд, — плачет она. — Не делай этого.
— Это уже сделано. Мне жаль.
Я делаю шаг к ней и целую в лоб. Молли смотрит в замешательстве, но она кажется более печальной, чем когда-либо. Я подталкиваю ее локтем, поскольку мои руки заняты, и одариваю ее самой лучшей улыбкой, на какую только способен. Она открывает мне дверь, и я выхожу из дома в последний раз.
К счастью, верх все еще опущен с тех пор, как я занимался серфингом этим утром, так что я могу без проблем закинуть свои сумки на заднее сиденье — за исключением сумки с трофеями. Этой сумке нужно уделить немного больше внимания.
— Подожди! — Кричит Леннон.
Она выбегает за дверь, по ее лицу текут слезы, и встает передо мной — уже не та сильная твердолобая задница, которую я так часто видел. Нет. Эта Леннон другая. Уязвимая. Напуганная.
— Лен, возвращайся в дом.
— Нет. — Ее плечи опускаются в знак поражения. — Ты не можешь уйти. Не без меня.
Я выдыхаю, желая, чтобы это было проще. — Я могу, и я это делаю.
Когда я поворачиваюсь, чтобы сесть в джип, она снова зовет меня по имени. — Я люблю тебя.
Черт. Услышать, как она произносит эти три маленьких слова, — это не то, чего я ожидал. Еще более неожиданным является то, что они заставляют меня чувствовать. Это не первый раз, когда кто-то говорит мне это, но, безусловно, впервые я хочу сказать это в ответ.
Но это ничего не меняет. Ей все равно лучше здесь — без меня — и она не собирается с этим мириться, пока я не дам ей повод для этого.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — Я спрашиваю с очевидным пренебрежением. — Что я люблю тебя? Что ты значишь для меня все? Что я умру без тебя? Давай, Лен. Ты не можешь поверить, что кто-то когда-либо имел в виду это дерьмо.
Ее нижняя губа дрожит, заставляя меня чувствовать себя еще большим засранцем. — Но ты… мы—
— У нас никогда не было ничего серьезного.
Не в силах больше смотреть на то, какой сломленной она выглядит, я забираюсь в джип и закрываю дверь. Когда я выезжаю задним ходом, машина выстраивается прямо рядом с ней. Она плачет, но даже не смотрит на меня.
— Прости, — бормочу я, а затем выезжаю с подъездной дорожки.
Я вижу в зеркало заднего вида, как Леннон идет вслед за мной с подъездной дорожки на улицу. Молли выбегает и направляется за моей машиной, но Леннон ловит ее и крепко прижимает к себе — они обе срываются вместе.
Боль, которая разрывает мою грудь, как только я скрываюсь из виду, угрожает довести меня до крайности. Это грубо и реально, и делает пьянство моего отца полностью понятным. Черт возьми, я бы тоже так поступил, если бы это означало не чувствовать этого, и я был тем, кто оттолкнул ее. Я не могу представить, что бы я чувствовал, если бы она ушла от меня через двадцать лет к другому парню.
Я сворачиваю на шоссе и направляюсь к отцу, надеясь, что он не вырубился пьяным на полу, когда я доберусь туда. Я сегодня не в настроении разбираться с его дерьмом.
***
Дом пуст, когда я въезжаю на подъездную дорожку. Даже машины моего отца нигде нет, что, вероятно, означает, что он где-то пьет. Замечательно.
Я беру свои вещи с заднего сиденья машины и приношу их в свою комнату. Это, должно быть, рекорд — съезжать и возвращаться в течение пары месяцев. Я хотел бы сказать, что мне следовало просто остаться здесь с самого начала, и небольшая часть меня верит в это, но тогда у меня не было бы тех нескольких недель с Леннон, где все было идеально.
На моем телефоне звонит электронное письмо от одного из спонсоров, в котором говорится, что ему пришлось уехать из Калифорнии по делам, но он хотел бы встретиться, когда вернется — в следующем месяце. Отлично. Мог ли этот день стать еще хуже?
Я падаю обратно на кровать и закрываю глаза, пытаясь
