я выбрала голос той женщины на чердаке. Оказалось, что он принадлежит Инне Извековой.
– Рано или поздно все тайное становится явным, справедливость восторжествовала, – улыбнулась Александра. – Нечто подобное я предполагала.
– Если бы так было всегда, – мрачно изрекла Марфа. – Это нам повезло, что такой следователь попался…
– У меня из головы не выходят родственники Барятьевых, ведь это нелюди какие-то!
– Уроды! – горячо поддержала Марфа.
– Кстати, Павлина хоть дама и стервозная, но на убийство неспособна, это я вам как психолог говорю, а телефон Нади ей Инна подсунула, когда приходила сюда последний раз, наверняка она попала на второй этаж через темный ход.
– Не переживайте Павлину с Костиком уже выпустили, только вряд ли они теперь в ваш дом сунутся, – хохотнула Марфа.
– Жаль, я потеряла состоятельную клиентку, – вздохнула Александра.
– По этому поводу вам печалиться не стоит, СМИ вам этой историей такую рекламу сделали, что у вас от клиентов отбоя не будет, – засмеялась Марфа. – Да, чуть не забыла, вам Суржиков привет большой передавал и благодарил за помощь, сказал, что без вашего участия они бы еще долго это дело распутывали.
– Открою вам тайну, а клад ведь действительно существует, – вдруг выдала Александра. – Я прочитала об этом в дневнике Нади Барятьевой. Этот клад они с Альбертом нашли в подвале. Суржиков в курсе, как только они закончат следствие, то займутся кладом. Все что найдут, передадут в музей.
– Обалдеть! – воскликнула Марфа. – Представляю, что будет с Луизой и Павлиной, – засмеялась она.
– Да и с другими кладоискателями, – лукаво усмехнулась Александра.
Эпилог
После разговора с Марфой, Александра крепко уснула, и под утро ей приснился странный сон. Как будто она находилась в больничной палате, где лежал Альберт Барятьев, и воочию видела, все, что там происходит.
Среди ночи Альберт проснулся в холодном поту на больничной койке от жуткого кошмара.
Лунный свет печально и таинственно лился сквозь полосу плохо задернутой шторы. Лицо Альберта было залито слезами, и он тихонько по—щенячьи всхлипывал. Перед глазами все еще стояла Наденька маленькая, жалкая, несчастная, на краю черной, беспощадной в своей бесконечности пропасти, а над ней нависала страшная, огромная тень чудовищного существа. Острые когтистые лапы тянулись к Наденьке. Альберт крикнул, чтобы она убежала, но из его рта не донеслось ни звука. Он попытался вскочить, оттолкнуть чудище от жены, но его тело не повиновалось ему, и от беспомощности он отчаянно зарыдал, и сразу вспомнил, что Нади больше нет.
Больной старик на соседней кровати тревожно заворочался и застонал.
– Доктора, мне доктора…
Рука Альберта потянулась к кнопке вызова врача.
В коридоре зашуршали шаги, и в палату стремительно влетела медсестра.
– Что случилось? – заворчала она. Медсестра работала вторые сутки подряд, и ей смертельно хотелось спать. Ее раздражали пациенты, их болезни, жалобы, стенания. Недавняя выпускница медучилища, она совершенно иначе представляла свою работу. Ей казалось, что именно здесь она найдет свою судьбу и выйдет замуж не за врача, так за пациента – богатого бизнесмена. Медсестра наклонилась над стонущим стариком и стала спрашивать его о чем—то.
Альберт уже не видел ни медсестру, ни палату. Растаяли и исчезли звуки. Перед глазами в одно мгновение пронеслась вся жизнь. Свернулось и сузилось пространство, остановилось время и превратилось в крохотную, чернеющую точку. Мгновенное небытие и длинный, бесконечный тоннель…. Альберта с катастрофической скоростью несло куда—то вверх, высоко, к свету, к удивительно, долгожданному, радостному сиянию и вдруг, словно пушинку вытолкнуло из глубокого колодца на изумительную лужайку с мягкой сине—зеленой травой, окруженную прекрасными невиданными растениями и деревьями. Над ним сиял небесный голубой свод, так чист, что ангела полет. От дивной красоты у Альберта выступили на глазах слезы, и вдруг он услышал голос матери. Нежно улыбаясь, она склонилась над ним.
– Сынок, иди к нам…
Рядом с ней теснились и Казимир, и отец Альберта, и тетка, и другие умершие родственники и знакомые. Они радостно и восхищенно приветствовали его. Вдруг все расступились, и навстречу ему вышла Наденька и чудесно улыбнулась. Они крепко обнялись и взялись за руки.
– Мы теперь вместе навек, – шепнула она ему.
– Вместе навек… – словно эхо повторил он.
Медсестра нагнулась над Альбертом. Из уголка его глаза сверкнула и погасла, скатившись, запоздалая слеза.
– Он умер, – дрогнувшим голосом произнесла она, держа свою руку на его пульсе.
Глаза заволокло,
и, с памятью в раздоре, я
смешал добро и зло…
Печальная история!
Я колыбелью стал:
Какое-то качание,
зияние, провал….
Молчание, молчание!
(Поль Верлен)
