Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
панели.
— Если готов, давай запускаться.
Ничего нового, кроме регулировки освещения в процессе запуска нет. Как только весь, уже привычный, комплекс был выполнен, я запросил разрешение на выруливание.
— 880й, выруливайте, — ответил мне руководитель полётами.
Включил сначала посадочную фару, чтобы осмотреть пространство впереди, затем переключился на рулёжную, расположенную на передней стойке шасси. Нестеров рулил сам, но постоянно рассказывал, как и куда смотреть.
— Ночью на земле надо смотреть внимательнее. То собака выскочит, то ещё какой велосипедист проедет. И всегда держись по осевой линии. Её для этого и нарисовали.
После занятия полосы, я понял насколько непривычно не видеть полностью бетонную поверхность. Она обозначалась только боковыми огнями.
— Выставились по осевой. Ориентироваться будем по боковым огням полосы и взлётным огням, — сказал Нестеров после получения разрешения на взлёт. — Контролируй линию горизонта, когда будем поднимать носовое колесо. Паашли!
Начали разбег и на установленной скорости подняли носовое колесо, а затем и оторвались от полосы.
— Контролируем по приборам положение самолёта, относительно горизонта. Курс держать по АРК.
— Я смотрю, сразу «ночной эффект» проявляется? — спросил я, намекая на колышущуюся жёлтую стрелку на курсовом приборе.
— Да. Не так точно, как днём показывает. Запрашивай разворот, и выполняем вместе.
— Сопка, 880й, взлёт произвёл, на первом 200.
— 880й, первый, набор 500.
Обороты выставил на 94%, чтобы выдерживать скорость 300.
— Крен 30 и выполняем с набором, — сказал я Нестерову.
Не удержался от взгляда на ночной Белогорск, который сейчас был похож на огромное, переливающееся световое пятно. Полоса превратилась в однотонную гирлянду, с примыкающими к ней нитями огней подхода, а над ближним приводом мигает красным светом огонёк кодово-неонового светомаяка.
— Теперь всё также, как и летали «под шторкой». Курсо-задатчик стоит на взлётном курсе? — спросил Нестеров.
— Да.
— Значит, курс ко второму держи, перпендикулярно ему. Представь, что эта планка на приборе и есть полоса.
— Высота 500. Обороты... 80% установил.
Как только посадочные огни стали видны за задней частью левой консоли крыла, начали выполнение второго разворота с креном 30°. Чтобы сохранять точность полёта по кругу, боковые огни полосы должны визуально быть в полуметре от законцовки крыла.
— Немного узко идёшь, подравняйся. Посмотри налево. Вот... достаточно, — поправлял меня Нестеров. — Красота же за бортом? Всё сверкает. Смотри на городок... и... сейчас!
Николаевич намекал на салют, который летом постоянно запускают в парке. Так было и во времена моей прошлой учёбы в Белогорске. И вот, недалеко от нашего училища распускаются, словно цветы, залпы салютов.
— Я смотрю на вас, Николаевич, за столько лет полётов вы не охладели к ним. Уже должно было достать и хватить на всю жизнь, но ведь так и рвётесь в воздух.
— Ты сам это поймёшь, что вот ради такого вида на город, и стоило прийти учиться на лётчика. Сколько мне жизней не даст создатель или бог, я всегда буду возвращаться за ручку управления. А ты, Сергей?
— Согласен с вами.
— Не заговорились мы с тобой? Не пролетишь третий? — поинтересовался Николаевич.
— Всё контролирую, — сказал я и глянул на левую консоль.
Посадочные огни были как раз на траверзе. Скорость снизил до 290 км/ч и выпустил шасси. Сигнализация выпуска горит, а кнопка вернулась в исходное положение.
— Обороты... 86%, скорость 250.
— Дальний привод наблюдаешь на траверзе. И назад глянь. Сзади по 45° должны быть огни начала ВПП.
— 880й, на третьем, заход с «конвейером», — вышел я на связь с руководителем полётами.
— 880й, разрешил.
Перед четвёртым разворотом Нестеров стал чаще подсказывать. Сейчас это важно, поскольку визуально мне сложно ориентироваться в такой кромешной тьме.
— Посадочные огни слева под 30° — устанавливай закрылки в положение 15°... и переводи самолёт на планирование.
— Обороты 75%, скорость 250 сохраняю.
— Смотри сейчас на полосу и запоминай визуально что, где и как делаешь. С органами управления, если что подстрахую.
— Сопка, 880й, на четвёртом, заход.
— 880й, разрешил.
— Сейчас угол на посадочные огни 25°... выполняй разворот и снижаемся. Держи пока обороты.
Самолёт чётко вышел на линию огней подхода и носом на светомаяк ближнего привода. Теперь можно снижаться дальше, ориентируясь по прожекторам, которые подсвечивают полосу точного приземления.
— Закрылки... 30°, обороты...65%, скорость 210, — сказал я.
— Нормальная скорость, но можно чуть меньше. Как только высота будет 200, включаю фару в посадочное.
Ближний привод прошли на высоте 85 метров. И вот она полоса. Снова взгляд вперёд и влево, но так и хочется глянуть под себя.
— Выравниваем, выравниваем... касание..., а «конвейер» уже на тебе.
После окончания увлекательного ночного полёта, я долго не хотел вылезать из кабины.
— Хочу ещё, Петр Николаевич, — сказал я, снимая шлемофон.
— Это сегодня просто погода хорошая. Я в Нойбае как-то в такое... попал «двадцать одно», так сказать. Навигация затупила, компас ерунду показывает. Туман густой вынесло с океана такой, что я так и не увидел полосы, пока не коснулся. Руководитель полётами заводил по секундомеру. Я ему потом местного рома в знак признательности поставил на стол.
— Зато опыт, какой, — сказал я, соизволив покинуть свой «рабочий кабинет».
— Лучше, конечно, чтобы всё работало, а не как у меня. Кстати, забыл тебе сказать. Завтра на доподготовке тебе нужно к Граблину зайти. Разговор там какой-то у него.
Заполнив и высидев положенное время в кабинете на следующий день, я направился к Дмитрию Александровичу. В обители нашей группы всё равно царило сонное царство.
В этом плане мы и наши соседи, группа Швабрина, оказались хитрее всех. Вместо простых стульев были раздобыты небольшие лавки, причём в количестве по две штуки на одного. Теперь у каждого своя персональная кровать.
Жёсткая, неудобная, но при должной укладке на них шинелей, спать на подготовке можно. И не надо корячиться сидя, а потом ждать когда затёкшие ноги пройдут.
— Товарищ подполковник, разрешите войти? — спросил я у Граблина, постучавшись и открывая дверь его кабинета.
— Заходи Родин. Есть серьёзный разговор.
Глава 25
В этом кабинете мне бывать ещё не приходилось. Интерьер и обстановка здесь гораздо скромнее, чем у того же Реброва.
— Минуту подожди. Дела нужно закончить, — сказал Граблин, не отрываясь от чтения какой-то телеграммы.
Бледно-жёлтого цвета стены, пара кресел с правой стороны с бордовыми накидками, радиоприёмник, стоящий на тёмно-сером
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
