Ирэн помнила не по одному роману о женолюбивом короле Генрихе восьмом, череде его жён и церковном расколе, который мятежный король не побоялся устроить, не обращая внимания на проклятия Рима. Кто знает, не поможет ли эта тактика и здесь? Как жаль, что тогда её интересовали не столько интриги, сколько хитросплетения отношений! Ирэн не знала, насколько отважен король Эдуард Красавчик, хватит ли у него духу схватить тигра за усы, но жить под приглядом церкви ей точно не хотелось.
— Боюсь, отец, этот поступок прольёт много крови, но другого выхода я просто не вижу…
— Я сам буду молиться за тебя, дочь.
Пожалуй, можно было сказать, что у лорда Беррита от таких разговоров случился шок – он сам подошёл к дочери и обнял её, ласково поглаживая по хрупкому плечу.
6
Спала Ирэн скверно, малыш толкался и бесился. Ещё до первых лучей солнца она проснулась и поняла – всё. Сегодня больше не уснуть. Встала, взбила подушки – Анги решила не будить, пусть хоть она выспится. Ирэн давно считала Анги «своей» и мысли о том, что та поглядывает на красавчика Клавдия с нежностью, была неприятна. Нет, так-то леди прекрасно помнила, что как бы не симпатичен был капитан Олли, упокой господи его душу грешную, Анги ни на минуту не задумалась. Сразу всё рассказала, хотя, скорее всего, прекрасно понимала, что этими сведениями воспользуются.
Потоптавшись на тёплом прикроватном коврике, Ирэн неуклюже забралась на высокое ложе, удобно устроилась на подушках и задумалась: «Что могло бы отвратить людей от священника? Эта гадюка всем и каждому успела влезть в душу. Правду говорят, что красота – это страшная сила… Конечно, можно попросить отца «удалить» Клавдия. Только вот пойдут сплетни, люди будут жалеть и вспоминать гадёныша с умилением. Жалеть начнут о его гибели. А ведь он не зря настраивает Ричарда. Если сейчас спустить деньги на эти дурацкие башни – ну, ещё год-два графство побарахтается, а потом – просто долги задавят и придётся или продавать часть земель, или лезть в долги к ростовщикам. Клавдий не дурак, в отличие от Ричарда, это-то он должен понимать…».
Ирэн тяжело вздохнула, встала и накинула халат – не лежалось. Пощёлкала кресалом, распалила клочок мха и зажгла свечи в шандале. Налила прохладной воды – графин с кипячёной водой теперь всегда стоял у неё на столе. Мысли всё крутились вокруг Анги и её преданности: «Если подумать, то именно из-за любви люди предают не реже, чем из-за денег… Не дай бог что случится, конечно, но кроме Анги и людей-то верных вокруг никого. Мэтти ещё совсем подросток. И чего женщины так на смазливое лицо западают?» — Ирэн даже пожала плечами. Самой ей отец Клавдий не то, чтобы не нравился. Скорее – вызывал инстинктивную брезгливость, как что-то слизистое и мерзкое. — «Да ладно бы женщины от него в восторге были, тут хоть понять можно. Но ведь и капитан, и другие мужики… Мужики!? А что, если…».
Ирэн нервно заходила по комнате: «Мерзко, грязно, да… Но, чёрт возьми, Клавдий действует не менее мерзко и, при всём при этом, не чувствует угрызений совести… Он-то как раз прекрасно понимает, в отличие от идиота Ричарда, что графство сейчас практически стоит на коленях. И этот «святой папаша», не сомневаясь и не стесняясь, подпиливает «мышцы» графства… Ему выгодно наше разорение – за нищие земли не так сильно будут цепляться. Потом им можно будет поиграть на том, что мой ребёнок – тоже не дитя Ричарда. Типа, он с покойным лордом «дружил» и тот сам рассказал. С покойным? Да, чёрт побери святого отца, именно так. Церкви Ричард нужен только в одном варианте – бездетным и сломленным. Слишком много вариантов у святош. И нигде она, родимая, не постесняется, если нужно солгать… А потом можно и в расход дурака за ненадобностью… Только ведь языки – они всегда без костей. И когда треплются о графине Ирэн, нарушившей супружескую верность, и когда будут поливать грязью святого отца, ежели он даст повод. А он, скотина, очень скоро даст этот самый повод!».
Ирэн уже потряхивало от нервного напряжения. Большим усилием воли она заставила себя успокоиться и лечь – не стоит нервировать малыша! Обдумывая свою идею, она почти успокоилась.
Ирина Викторовна не смогла бы ответить на вопрос – «Кто такой Бомарше?». И она, безусловно, не смотрела «Севильский цирюльник» и не знала знаменитой фразы оттуда «Клевещите, клевещите, что-нибудь да останется». Зато она, как и многие люди, не единожды видела вскользь упомянутые в газетах сплетни о растлении мальчиков католическими священниками, слышала об этой мерзости по телевизору и на скамейке у дома, где сплетничали соседки. Вряд ли она смогла бы такое придумать сама. Да и ни к чему лично придумывать гадости. Когда понадобилось, память услужливо подкинула ей эти воспоминания.
Разговор лорда Беррита и его дочери состоялся в его покоях, ещё до завтрака. После трапезы в общем зале, лорд отправился навестить зятя. Никто не может сказать, что именно говорил лорд Беррит лорду Ричарду – слуг Беррит выгнал, а вход в комнаты лорда Ричарда охраняли солдаты тестя. Но даже слуги заметили, что лорд Ричард, пусть и скрипя зубами, стал обращаться к своей жене – «моя леди» и существенно сократил близость с отцом Клавдием. Больше не шёл на контакт и не просил его поговорить с непокорной леди. Формально бормотал слова молитвы и так же формально исповедался. И вообще – как-то потух. Не шли на пользу лорду Ричарду визиты тестя, нет, не шли…
После отъезда лорда Беррита прошло всего-ничего, а жизнь в замке начала меняться – остались в замке две повитухи, которые сильно не ладили. Одну из них леди, осмотрев, приказала в свои покои не пускать и при первой возможности – отвезти назад. Вшивая повитуха казалась Ирэн совершенно ужасной. Из Эдвенча прибыли на телеге люди, присланные лордом.
Нанятая Ирэн в компаньонки пожилая дама – солидная габаритная вдова сорока пяти лет, прибывшая из Франкии много лет назад. Звали её мадам Дюран. Дама привезла с собой большой тюк разнообразных вышивок, пяльцы-станок и кучу ниток разного цвета и качества. Немного подумав, Ирэн позволила ей самой выбрать двух учениц. Кажется, мадам Дюран была довольна предложенной работой, хотя лорд и нанимал её компаньонкой, но куда лучше сидеть и спокойно вышивать, чем носиться вслед за леди по всему замку.
Молодой мастер меча Берч – блондинистый красавчик восемнадцати лет от роду, с локонами цвета спелой пшеницы и невозможно-прекрасными глазами, которому лорд Беррит поручил быть личным телохранителем леди. Леди попросила у отца Клавдия прощения за беспокойство, но отселила красавчика подальше от себя. Зато поближе к святому отцу. С ним, с Берчем, прибыл его оруженосец – пятнадцатилетний Ленц. И высокий, сутулый и молчаливый слуга. Его имени никто так и не запомнил.
— Лорду Берриту лучше знать, отец Клавдий. Если он считает, что мастер Берч способен защитить меня – значит, так и есть. Но позволить жить молодому человеку возле моих покоев совершенно невозможно! Вы же понимаете, обязательно пойдут сплетни! Днём, разумеется, он и остальные слуги будут сопровождать меня, но в мои покои ему ходу нет! А ночами меня и так охраняют королевские гвардейцы, да и я не выхожу из покоев, так что по ночам он мне не нужен. Кроме того, стены в замке толстые, посему такой сосед вас нисколь не обеспокоит.
