несколько вегетарианцев.
— Пусть едят салфетки. Они полностью компостируемые. Уверен, что это делает их съедобными, — сказал Мэддокс.
Амо усмехнулся и даже ‘дал ему пять’.
Я послала им обоим взгляд, а затем повернулась к маме.
— Тебе пришёл ответ из веганской пекарни по поводу башни из кексов?
— Да, они пришлют образец завтра.
— Хорошо, — сказала я, затем сузила глаза на трех парней. — Не начинайте. Я хочу, чтобы каждый гость чувствовал себя желанным и мог есть еду, которая отражает его аллергические потребности или этический выбор.
— У меня фетиш на бекон, кто удовлетворит мои прихоти? — спросил Мэддокс.
— Если хочешь знать мое мнение, веганы сошли с ума, — пробормотал Амо. — Большинство из них заносчивые всезнайки, которые пытаются разыграть карту вины перед любым встречным мясоедом. Это чертовски раздражает.
— Язык, — наставительно сказала мама, пропустив первый раз.
— Кто-нибудь из веганов когда-нибудь пытался заставить тебя чувствовать себя виноватым за то, что ты ешь свинину? — спросил Мэддокс.
— Да, одна девушка, с которой я недолго встречался, хотела заставить меня чувствовать себя виноватым и сказала, что я перестану есть свиней, если мне придется самому их убивать.
Мэддокс и Валерио засмеялись.
— Ты даже людей убиваешь. Конечно, ты бы убил свинью, если бы был голоден, — пробурчал Валерио.
— Я так ей и сказал.
Я покачала головой.
— Как насчет того, чтобы вы все держались подальше от гостей-вегетарианцев и веганов?
— Нам пора, — сказала мама.
Я благодарно улыбнулась ей. Мой перфекционизм снова дал о себе знать, и я хотела поскорее закончить планирование свадьбы. Мы и так уже опаздывали, учитывая, что свадьба через две недели. Мое прошлое «я» было бы в полном замешательстве.
После того как я взяла вилки, Мэддокс отнес коробку с тортом в гостиную, и мы расположились на диване перед пылающим камином.
На улице стояла промозглая погода, никаких признаков весны. Мэддокс положил коробку с тортом на журнальный столик и прислонился спиной к дивану. Он выглядел неотразимым, и его глаза сказали мне, что он чувствует то же самое.
Я не кончала две недели — была занята организацией свадьбы, а Мэддокс уехал на задание — и отчаянно нуждалась в прикосновении. Я схватила одеяло из овечьей шерсти и устроилась на диване рядом с Мэддоксом. Прислонившись спиной к подлокотнику, я положила ноги на колени Мэддокса и накрылась одеялом.
Мэддокс положил коробку с тортом на мои голени и открыл ее. Внутри были четвертинки с разными вкусами, но меня отвлекло тепло Мэддокса и ощущение его члена под моей пяткой.
Мэддокс взял вилку, наколол ею кусок шоколадного торта и поднес к моим губам. Я попробовала и улыбнулась.
— Мммм, — промурлыкала я.
Мэддокс покачал головой и просунул одну руку под одеяло. Он провел ладонью по моей икре. Вскоре я так отвлеклась на ласки, что уже не замечала вкуса тортов.
— Ты сделала то, что я тебе сказал? — проурчал Мэддокс.
Я скрытно улыбнулась.
— Да.
— Если это так, то это, должно быть, действительно возбуждает тебя, — прохрипел он, когда его рука скользнула выше, его пальцы прошлись между моих бедер.
Он погладил чувствительную кожу там, голодно улыбаясь. Он просил меня не трогать себя в течение тех шести дней, что мы не виделись.
Я потерла его член пяткой ноги.
— А ты?
— Целомудрен, как монах.
Как бы в подтверждение его слов, его член медленно становился эрегированным под моими ласками. Его пальцы пробирались выше, время от времени задевая трусики. Я все больше возбуждалась и знала, что Мэддокс чувствует это через тонкий материал. Его указательный палец отодвинул трусики в сторону и слегка погладил ложбинку между половыми губами моей киски, но так и не коснулся клитора.
Его глаза были устремлены на меня, пока он кормил меня очередным кусочком торта. В тот момент, когда вкус манго и маракуйи взорвался на языке, подушечка его пальца коснулась клитора, и я застонала.
Послышались шаги, и в дверях появился Амо. Я рывком чуть поднялась и проглотила торт.
Амо посмотрел между мной и Мэддоксом с выражением чистого подозрения. Палец Мэддокса все еще рисовал крошечные круги на моем клиторе, и я не могла сказать ему остановиться в присутствии Амо. К счастью, одеяло все скрывало, но от осознания того, что сейчас происходит под ним, мои щеки все еще пылали.
— Ты в порядке? — спросил Амо.
— Я подавилась куском торта, — быстро соврала я.
Амо закатил глаза.
— Мама спросила меня, хочешь ли ты, чтобы мы заехали в магазин веганских кексов и взяли образцы.
— Да, — сказала я сквозь стиснутые зубы.
Когда он скрылся из виду, Мэддокс возобновил свое очень отвлекающее кружение вокруг клитора с еще большим рвением, заставляя меня задыхаться.
— Как я могу сосредоточиться на торте, если ты продолжаешь это делать? — пробормотала я.
Мэддокс выглядел совершенно невозмутимым, если не считать его очень твердого члена под моей ногой.
Он попробовал кусочек желтого торта.
— Мне нравится этот, он напоминает мне твою киску.
Я оглянулась, но мы были одни.
Мэддокс усмехнулся, и я послала ему взгляд.
— Не говори ерунды, как торт может напоминать меня по вкусу?
— Имеется тонкая терпкость, которая удивляет, но за ней быстро следует сладкий финиш, заставляющий тебя продолжать есть и облизывать пальцы после этого.
Я покраснела, вспомнив талантливый язык Мэддокса. Он погладил чуть ниже и погрузил в меня палец, за ним второй.
— Я вижу, ты думаешь о том же, о чем и я.
— И что бы это могло быть? — спросила я, деликатно положив в рот кусочек торта «Черный Лес» и стараясь не застонать, пока Мэддокс трахал меня двумя пальцами, выкручивая их так, что у меня подгибались пальцы на ногах.
Он двигался быстро, как молния, когда опустился на пол и забрался под одеяло. Отодвинув одну из моих ног в сторону, а затем трусики, он лизнул мою киску.
— Вот дерьмо, — задыхалась я.
Я в панике огляделась, когда Мэддокс еще глубже зарылся языком между губами моей киски, пробуя на вкус.
— Лучше, чем любой торт, — прорычал он на мою пульсирующую плоть.
Я хотела, чтобы он продолжал, но в то же время боялась, что кто-нибудь зайдет. Я никогда больше не смогу встретиться со своей семьей, если кто-нибудь из них застанет нас за этим занятием. Усилием воли я оттолкнула его, но он успел еще раз лизнуть меня, от чего я чуть не разрыдалась. Когда он вновь появился из-под одеяла, его волосы были взъерошены, а лицо раскраснелось. Хуже всего был блеск его губ.
К тому времени я была так возбуждена, что почти затолкала его обратно под одеяло, чтобы
