всё это окажется впустую.
Урсула с трудом сглотнула, почти желая отвернуться от боли на его лице.
— Когда мою душу украли в мире фейри, — продолжал Кестер, — я познал часть мук Ориэль. Чистое, сокрушающее одиночество. Полная заброшенность в бездне. Вот что Ориэль чувствовала столетиями. И это ударило по мне как стрела в сердце: Ориэль уже нет. После такой боли её разум будет совершенно разрушен, потерян в свисте ночных ветров Никсобаса.
Печаль сдавила грудь Урсулы.
— Мне так жаль, Кестер.
Он поднял бокал, и его глаза внезапно прояснились.
— Но ты спасла меня от этого. Я обязан тебе своей печальной, жалкой жизнью.
Она дотронулась до его руки.
— Прошлой ночью мы прошли через невозможное. Мы вернули твою душу и душу Зи. А меня пощадили от кары Эмеразель. Может, мы освободимся и от своих долгов перед богами.
Кестер покачал головой.
— С богами нельзя сразиться, Урсула, даже если с Абраксом можно бороться. И я же говорил тебе не ввязываться в драку, если не можешь победить?
— Прошлой ночью сработало, не так ли? Мы получили всё, что нужно.
— Но ты потеряла свой счастливый камешек, — в его глазах снова сверкнуло озорство.
— Я ещё не готова шутить об этом, — Урсула помрачнела, затем выгнула бровь. — Подожди. Откуда ты знаешь, что я его потеряла? Я тебе не говорила.
Он сунул руку в карман серых брюк и достал её гладкий белый камешек.
Её сердцебиение участилось.
— Откуда он у тебя?
— Когда моё тело вновь восстановилось на танцполе, я схватил его из твоей сумочки. Я бы вернул его раньше, но мне помешал Абракс, — он сжал камешек в ладони, прижимая к груди. — А теперь, боюсь, я весьма привязался к нему. Видишь ли, он принёс мне такую невероятную удачу. Тебе придётся найти свой талисман.
Урсула бросилась вперёд, расплескав виски, но Кестер поднял камешек над головой, вне её досягаемости. Она забралась на его колени, разжимая его пальцы и отбирая талисман.
Когда она получила желаемое и сунула камешек в свой карман, Кестер посмотрел на неё с выражением абсолютной невинности.
— Тебе лишь бы полапать меня.
Урсула открыла рот, чтобы запротестовать, затем закрыла обратно. Его ладонь скользнула по её спине. Боже, он так красив. И сейчас она могла бы поцеловать его, снова ощутить его мягкие губы на своих. Но даже с волнительным ощущением его ладони на спине, с медленным поглаживанием его большого пальца… что-то её остановило.
Урсула не могла не видеть печаль в его глазах. Её собственное столкновение с бездной теней пробирало до костей, и она не могла отбросить ту пустоту, сокрушающую душу. Она соскользнула с коленей Кестера, обняв себя. Может, Баэл сейчас в той бездне теней, мучимый абсолютным и безграничным одиночеством.
— Ты в порядке? — спросил Кестер, пристально изучая её.
Урсула кивнула.
— Стычка с Никсобасом выбила меня из колеи.
— Лорд теневого ада склонен так влиять на людей.
Она дотронулась до его щеки.
— Я рада, что ты вернулся. Даже если при первой встрече ты меня похитил.
— Извини за это.
Урсула встала, надевая куртку.
— Увидимся завтра. Только не забудь постучать, как это сделала я.
— Я бы не посмел просто ворваться.
Улыбнувшись, Урсула покрепче закуталась в куртку и вышла на студёный зимний воздух. Она сунула руку в карман, достала белый камешек и стала перекатывать его между пальцами. Гладкая поверхность успокаивала её с первого касания.
Урсула вынуждена была признать, что ситуация выглядела не очень. Эмеразель планировала использовать её как двойного агента, у Никсобаса имелись свои коварные мотивы, а Баэл оставался пленником или погиб.
Холодный ветер свистел над Ист-Ривер, продирая куртку насквозь, пока Урсула шла к Бентли. Ну, хотя бы она жива, и Кестер тоже. Этот исход определённо лучше того, что она ожидала прошлой ночью. И может, сразиться с богами не так уж невозможно.
Более того, с каждым днём, проведённым среди демонов, она становилась на шаг ближе к раскрытию правды о себе, узнаванию истории, скрывавшейся за её воспоминаниями об огненноволосой женщине и о том, кто научил её драться.
Временами невозможное случалось. В конце концов, если Кестер нашёл крохотный белый камешек среди моря разгневанных воинов-фейри на танцевальной вечеринке… может, был шанс освободить адских гончих.
Урсула открыла заднюю дверцу Бентли и села в тепло. Когда Джо завёл двигатель, она позволила глазам закрыться, убаюканная мягким гудением машины. Ей нужно хотя бы несколько часов сна перед тем, как иметь дело с древними богами гнева и смерти.
Ангел и Зверь (Тени и Пламя #0,5) К.Н. Кроуфорд
Зи шла по Пятой Авеню, покрепче кутая свою худую фигурку в поношенную куртку. До Рождества оставалось всего три дня, и покупатели заполонили все тротуары. Праздничные запахи витали в воздухе — жареные каштаны потрескивали на жаровнях, хвойный аромат исходил от ёлок, аккуратными рядами выставленных перед витринами.
Мимо неё проходили женщины со стильными стрижками боб, поверх которых под изящным углом были надеты шляпки-клош. Автомобили Форд Т сигналили на улицах. Эти чёртовы штуки начинали заполнять весь город, заменяя старые повозки, запрягаемые лошадьми.
Несмотря на тёплый свет газовых фонарей и мягко падающий снег, Зи была на нервах. Пока она шла по Мидтауну, покалывающее ощущение между лопатками становилось всё сильнее. Кто-то точно наблюдал за ней.
Она помедлила, чтобы посмотреть в витрину магазина игрушек, и её дыхание согревало воздух перед ней. В отражении стекла она пыталась увидеть своего преследователя, но тела за ней проносились быстрее, чем она могла отследить.
Рядом с ней у витрины остановилась семья, и лохматый мальчик задышал на стекло.
— Я хочу такую машинку, пап, — громко сказал он.
На маленьком пьедестале под электрическими огнями стояла модель Форд-Т5. Идеальная копия одного из полноразмерных монстров на улице справа от неё. Зи покрепче закуталась в куртку, стуча зубами.
Когда семья повернулась, чтобы уйти, Зи последовала за ними. Почему-то возле них она чувствовала себя в безопасности. Они выглядели так уютно вместе, будто никто не был чужим.
Зи попыталась вспомнить, каково это, когда у неё имелась семья в Лукоморье, но это было так давно. Тогда у неё реально была уютная комната, в которой можно проводить зимние ночи вместо того, чтобы жаться по порогам.
Теперь она носила все свои вещи на себе: рваная обувь, запачканное платье, куртка и карман, полный старых конфет. При ней имелся лишь один ценный предмет: письмо в кармане, которое могло добыть ей место для ночлега на сегодня.
Может, она и убежала от прошлого, переехав в Нью-Йорк, но у неё не было
