меня на пол и с размаху ударяет ногой в живот. Я кричу, сжимаясь от вспышки боли, растекающейся снизу вверх. Слышу, как трескаются мои собственные ребра.
Сирена становится громче, она заполняет все вокруг. Вот на стенах уже танцуют красно-синие всполохи полицейских мигалок.
— Вставай, сука! — орет Маркус, поднимая меня с пола, и прижимает к себе спиной. Он прикрывается мной, как живым щитом, направляя пистолет в сторону входной двери. Его мерзкое дыхание опаляет кожу.
— Дёрнешься — пристрелю!
Секунда, кажущаяся мне вечностью, перетекает в еще одну, и еще. Господи, помоги! Мне кажется, что еще немного и все закончится. Этот комар окажется дурным сном.
Входная дверь вылетает с петель, взметнув вверх облако пыли и грязи. Из-за сизых клубов я ничего не могу разглядеть. Меня начинает душить приступ кашля, или это давящий захват не шее? Маркус пятится назад, таща меня за собой.
Вокруг воцаряется хаос. Все происходит так стремительно, что я не успеваю ничего сообразить. В дом врываются люди, их тени смешиваются с криками, превращаясь в какое-то дьявольское театральное представление. Трое стремительно движутся в нашу сторону. Пытаюсь увидеть лица и судорожно вздыхаю, узнав среди них Дэймона. Рядом с ним патрульный, а с другой стороны — Картер. Меня захлестывают странные чувства. Может, это просто мои личные галлюцинации?
— Опусти пистолет, Лэнгли! — предупреждает патрульный, целясь в Маркуса револьвером, однако тот лишь яростнее сжимает меня. Я нахожу глазами Дэймона. Его лицо искажает слепая иступленная ярость и ужас. Он смотрит на меня, и в его взгляде я читаю мольбу. Он просит потерпеть, умоляет не сдаваться. И я по крупицам собираю остатки своего сознания. Надежда придает мне силы, заставляет бороться. Мой муж здесь, несмотря на все, что я сделала, он пришёл за мной.
— Я прикончу ее, если хоть кто-то двинется с места, — выкрикивает Маркус.
— Тебе нужен я, ведь так? — Дэймон повышает голос, перекрикивая сирену с улицы, — так отпусти ее!
— Ха! Не смеши меня. Ты должен был приехать один, чертов сукин сын! А теперь, компромиссов не будет. Попрощайся с женой, мистер Рэй!
В этот момент прячущаяся в темном углу Шарлотт, выскакивает из своего укрытия и бросается на Дэймона. В воздухе гремят выстрелы. Один, второй, третий. Я ничего не понимаю. Просто в какой-то момент меня кто-то хватает за руку и дергает вперед. Я чувствую, что падаю, но сильные руки прижимают меня к себе, защищая от царящего вокруг безумия.
— Милая… — тихо шепчет Дэймон, увлекая меня за собой. Я всхлипываю, вдыхая терпкий родной запах. Мой муж… я спасена. Поднимаю полные слез глаза, пытаясь сфокусировать на его лице невидящий взгляд.
Резкий возглас раздаётся откуда-то издалека.
— Осторожно!
Одинокий выстрел пронзает тишину. Дэймон содрогается всем телом и я вижу его стекленеющий взгляд. До боли любимые глаза широко распахиваются, губы приоткрываются, а из горла мужа вырывается сиплый хрип. Руки Дэймона слабеют на моей талии и он медленно оседает вниз.
Все словно в тумане. Я погружаюсь во мрак. Кто-то стреляет в ответ. Боковым зрением замечаю падающее тело Маркуса. Где-то там уже лежит Шарлотт. Но все это — неважно. Дэймон лежит неподвижно, его голова у меня на коленях. Это все неправда…
Трясущимися руками пытаюсь прикрыть кровавое пятно на светлой рубашке.
— Господи, нет-нет! — задыхаюсь от бессилия, из груди вырывается страшный крик, такой, что легкие выгорают изнутри. Судорожно прижимаю к груди тело мужа. Понимаю, что он не дышит…
— Нет, не смей! Не смей оставлять меня! — всепоглощающее горе захлестывает, мир перестает существовать, погребая меня живьем под тяжестью реальности.
— Нет! — все теряет всякий смысл. Мне не нужна жизнь, в которой нет его. Моя любовь, моя вселенная, мой мир…
— Мия! — меня пытаются поднять чьи-то руки, не знаю, Картер это или кто-то другой, мне плевать. Я отталкиваю от себя всех, вырываюсь, и снова прижимаясь к окровавленной груди мужа.
— Нет! Не трогайте меня! Я останусь с ним. Навсегда! До последнего вздоха.
Глава 33
Дом погружен в тишину. За его стенами вздыхает океан, дыхание которого сегодня шумное и беспокойное. Именно оно — причина, по которой я проснулась. У нас с ним очередное ночное свидание. Я выхожу на террасу, двигаясь в темноте точно и уверенно. Я делаю это каждую ночь, наслаждаюсь принесенной ею свежестью и чувством покоя. Серебристая лунная дорожка дрожит на волнах, будто насмехаясь над их тщетными попытками стереть ее с водной глади.
Я вдыхаю полной грудью, еще несколько секунд любуюсь завораживающим видом и возвращаюсь в комнату. Здесь тихо… слишком тихо.
Осторожно подхожу к детской кроватке. Белое облако балдахина едва заметно вздрагивает от дуновения ветра. Приоткрываю его и опускаю взгляд внутрь. Сердце сжимается, учащая дыхание. Я все еще никак не могу поверить…
Боль в воспоминаниях так свежа. Моя борьба за жизнь, свою и сыновей была долгой и едва не обернулась трагедией.
Алекс морщит носик и потягивается, поднимая крошечные кулачки над головой. Не могу удержаться, и прикасаюсь рукой к его теплой пухлой щечке, наслаждаясь бархатной младенческой кожей. Чувствую прилив молока в груди, значит, скоро он проснется, требуя есть. Это мое самое любимое время, потому что оно принадлежит только нам. Мой маленький комочек. Любуюсь им, испытывая невероятную нежность. Вдруг, в соседней кроватке раздается тревожный писк. Это Алан. Торопливо иду на зов и отодвигаю балдахин. Мой второй комочек снова протестует. Вот уже третью ночь они с Алексом спят раздельно, и Алан чувствует себя неуютно без брата. Я аккуратно беру малыша на руки, мягко покачивая. Он спокойно вздыхает и замолкает. Алану нужно тепло. Он провел в кувезе для недоношенных детей дольше, чем Алекс, и теперь решительно требует получить положенную порцию ласки и внимания.
Прижимаюсь губами ко лбу сына. Он пахнет сладким молоком. Запах младенца, самый невероятный аромат на свете.
Прижимаю Алана к груди и возвращаюсь к кроватке Алекса. Малыши — маленькие копии друг друга, абсолютные близнецы… и так похожи на отца. Темные глаза, правильные черты лица, самое лучшее они взяли от Дэймона. И я вижу его всякий раз, когда сыновья улыбаются мне, приоткрывая пухлые розовые губки.
Алан дремлет, но я не спешу класть его обратно в кроватку. Слишком приятно общество моего комочка, такого крошечного и родного.
Опускаюсь в кресло и прикрываю глаза, прислушиваясь к тихому сопению сына. С рождением близнецов я изменила взгляд на жизнь. Все стало иначе, проще и одновременно сложнее. Все ненужное, несущественное ушло на второй план.
На следующей неделе близнецам исполнится три месяца, на
