них дошло!»
Несколько секунд спустя я увидел наглядное подтверждение, что хотя бы до Лин — дошло. Она пробежала мимо меня, вращая «лунной секирой». Каждое движение убивало или калечило как минимум одного сирина. Пушка торчала у Лин из трико обтяжки. Сунула, куда могла, бросать не захотела, помня про холодец.
Под ноги, под ноги смотреть, чёрт подери!
Я бросил беглый взгляд вниз и увидел раздувающиеся носовые щели нюхача. Обрушил на него топор — прибил. Но тут же поплатился за это: в лицо врезался сирин.
Инстинкт заставил меня тут же броситься на спину, но — поздно. Сирин уже вцепился в лицо когтями, полный мелких зубов рот раскрылся, меня обдало трупным запахом.
Рассчитывать на то, что кто-то придёт на помощь, я не мог. Поэтому втянул топор в биополе ещё прежде, чем упал, и вцепился обеими руками в голову сирина.
Заорал от боли и напряжения.
Коготь твари впивался всё глубже мне куда-то под левый глаз. Остальные просто бороздили кожу, и это было охренеть как больно, но вся боль как будто сконцентрировалась на глазу. Ещё чуть-чуть, и я стану развесёлым пиратом, лишённым бинокулярного зрения.
И всё-таки в человеческих мышцах силы было больше, чем в этой небольшой твари. Я понял, что мне не хватит амплитуды, чтобы снять её с лица, и изменил хват. Одна рука уперлась в подбородок сирина, другая схватилась за затылок.
Никогда так не делал, только в кино видел. Правда, и в кино это делали с людьми, не с сиринами.
Первые градусов десять поворота дались легко. Потом до сирина, видать, дошло, что с ним делают, он заверещал и напряг мышцы шеи.
Я только ухмыльнулся окровавленными губами и усилил нажим.
Хрясь! — тушка обмякла.
— Пошёл нахрен! — прорычал я и отшвырнул тварь от себя.
Моргнул.
Вроде оба глаза видят, оба моргают, хотя в левом боль так и осталась. Да и чёрт с ней, не до неё.
Я вскочил, призывая топор. Удар начал ещё до того, как он появился. И появился он в самые последний миг — лезвие глубоко пробило хилую грудь прыгнувшего на меня нюхача.
— Крейзи! — раздался сзади крик.
С сиринами почти разобрались. Часть их пролетела мимо и бушевала где-то за моей спиной, но это уже была такая часть, с которой мы могли справиться не приходя в сознание.
Гайто ушёл вперёд, он единственный пробилсяв следующий отсек и сейчас там самозабвенно крошил нюхачей. Лин держалась почти сразу за ним. Сиби?..
Я обернулся.
Сиби стояла в боевой стойке, а у её ног лежал Сайко.
У меня сердце на миг замерло, но тут же его успокоил разум: если бы Сайко был мёртв, Сиби не встала бы на его защиту.
— Холодец! — крикнула она и поддела что-то ногой.
Пистолет.
Он описал дугу в воздухе. Мне пришлось шагнуть влево и вытянуть руку. Некстати левый глаз залило очередным потоком крови, и я едва не промахнулся.
Схватился за рукоятку тремя пальцами, тут же подбросил, перехватил правильно и развернулся обратно.
Холодец полз по полу, и ни Гайто, ни Лин не могли его видеть. Нюхачи и сирины, будто обрели разум, всеми силами старались отвлечь их внимание от приближающейся смерти.
Я рванул с места.
На меня полетел сирин. Я мгновенно просчитал перспективы: одной рукой не зарублю, выстрелить не успею. Кинулся влево, прыгнул, перекатился, вышел из переката и обнаружил в одном шаге от себя зелёное ползучее дерьмо.
«Близко к нему не подходить, стрелять издалека» — угу, конечно.
Я нажал на спусковую скобу.
Ощущение было… никаким. Ни отдачи, ни чего-либо ещё. Просто чувство, что выстрел совершился.
Середина холодца будто вскипела, надулся большой пузырь.
— Ложись! — заорал я и сам бросился ничком на землю.
В падении до меня дошло, что я мог убрать в биополе пистолет. Знать не знаю, почему, но — мог.
И убрал.
Глухой и влажный взрыв — как будто в животе у толстяка рванула граната — раздался сзади. Надо мной со свистом пролетели ошмётки.
Три, два, один — подъём!
Я вскочил, и на этот раз инстинкты не подвели.
Топор сам собой прыгнул в руки, и я развалил пополам сирина.
Топор исчез. Нюхач прыгнул с расстояния метров десять. В руке оказался пистолет.
Выстрел — мелкую, несуразную, но такую смертоносную тварь разнесло в клочья.
А потом сразу же навалилось знакомое чувство: всё.
Оно всегда приходило неожиданно, и в нём в равных долях смешивались облегчение и паранойя. Оба постепенно сходили на нет, и на передний план выходила мысль: «Окей, ладно. А теперь…»
— Все живы? — спросил я.
— Ага, — махнула секирой Лин.
— В норме, — подтвердил Гайто и прислонился к закрытой двери, видимо, в одну из кают.
— Эй, там? — Я повернулся к предыдущему отсеку, сделал несколько шагов. — Сиби?
— Отмахалась, спасибо! — крикнула та, продемонстрировав окровавленные халадие. — Сайко порвали, вырубился. Чёрт…
Под конец до неё дошло, насколько это хреново в нашей ситуации, если тебя порвали, и ты вырубился.
Мы втроём, не сговариваясь, бросились к ним.
Я первым упал перед Сайко на колени.
Он был бледен, глаза закрыты, но зубы крепко стиснуты, и дыхание тяжёлыми рваными кусками прорывалось сквозь них туда-обратно. Всё ещё сильное. Настолько, что казалось, может вовсе вынести зубы.
— Где? — спросил я, опасаясь лишний раз хвататься за раненого человека.
Шутки кончились. Добро пожаловать в реальный мир, где без специального медицинского образования перемещать раненого непонятно куда человека может быть опаснее невмешательства.
Но с другой стороны, и скорой ведь не вызвать, правда?..
— Брюхо. — Сиби присела и кончиком самого чистого халадие приподняла ошмёток «куртки охранника».
— Дерьмо, — прокомментировала Лин. — Нюхач?
— Сирин, — возразила Сиби. — Неглубоко, я быстро срубила. Вроде не сильно кровит, а?
— Это вообще ничего не значит, — буркнул Гайто. — Если внутреннее кровотечение… Что?! Не надо на меня так смотреть, я не врач, я понятия не имею, что с ним делать дальше!
Мы в отчаянии уставились друг на друга.
Хуже ничего не могло быть. Мы победили всех монстров, но вот у наших ног умирает наш друг, и мы НИЧЕГО не можем сделать.
— Сука, — сказал я. — Если бы не спор с той тупой сукой, я бы мог пойти учиться на врача, и сейчас от меня был бы хоть какой-то микроскопический толк!
Я врезал кулаком по полу.
