образа, что внушили мне слова отца. Благороден — да! Но, недостоин. И чести в нём не было. Или я просто не хотела видеть рядом собою никого другой, кроме Ричарда?
— Вижу, что ввёл вас в замешательство своими словами, мисс Дарлингтон, — он нарочно, сделал акцент на моей фамилии, чтобы напомнить мне ещё раз кто я. — Мы долго переписывались с вашим отцом об этом браке.
Признаться, я был рад, узнав о такой красивой и богатой невесте.
Его слова меня задевали за живое. Моему жениху я была интересна только, как дорогая красивая вещь. Отец редко ошибался в людях и меня это настораживало.
— Раз вы были близки с отцом, то должны знать о моём происхождении. Вас это не пугает? — набравшись храбрости, спросила я.
С таким отношением к невестам, как у лейтенанта Аркетта, на мне мог жениться и сын плантатора. Но, отец не видел в них достойных. Он хотел мне счастья. А какое счастье подарит охотник за приданым? Никакого.
Пример уже был перед глазами отца. Брак Изабель.
— Нет, не смущает, — быстро ответил мой жених. — Мистер Дарлингтон признал вас.
Мистер Дарлингтон. Добрые друзья так друг друга не называют. Насколько я помнила, папа говорил, что они знакомы очень давно, значит, они были ровесники. Лейтенанту Аркетту чуть больше двадцати. Ко всему прочему, мой брак результат долга. Не игорного долга, а чего-то очень личного. Эта правда известна только настоящему жениху, как и вся переписка.
Я решила развеять свои сомнения, и задала этот интригующий меня вопрос:
— Лейтенант Аркетт, почему мой отец выбрал именно вас мне в жени-хи? Я не самая завидная невеста, чтобы из-за меня пересекать океан и полконтинента. Вы из очень благородной семьи. Зачем вам невеста с таким происхождением, да ещё и с ужасной репутацией?
Друг отца снова поджал губы. Я заметила, он так делал каждый раз, когда злился или испытывал растерянность.
— Я младший сын в семье, мисс Лилия, — не спеша отвечал он, —
а ваш отец предложил мне выгодный брак. Вот и всё. Я мог бы, конечно, отказаться от вас узнав, что вы стали любовницей полковника, но обстоятельства из-за которых вы попали в такое положение обязывают меня, как джентльмена, не оставить леди в беде.
Жаль, что в глазах Филиппа я не увидела искренности и сочувствия.
Будь в них хотя бы частица этих человеческих чувств, я бы поверила ему.
Меня отвратили и слова лейтенанта. Слишком много пафоса. Складыва-лось впечатление, что он пытается быть тем, кем не является. А именно человеком чести. Нельзя хорошо сыграть роль благородного джентльмена, если изначально в тебе нет и крупицы этого благородства. Я говорю не о происхождении, а о состоянии души. В Ричарде чувствовалось благородство, и в Железном Пере тоже. Хоть они родились и воспитывались в разных культурах, но у обоих было представление, что такое честь и си-ла данного слова. У моего объявившегося жениха не было ни того, ни другого. Он, как Джорджиана, красивая пустышка с высоким самомнением.
Сплошная показуха и ничего настоящего.
Мой отец презирал игроков в карты, считая их ненадёжными и поверх-ностными людьми. Карточного лоботряса он вряд ли мне прочил в мужья.
Глядя на лейтенанта, я вспомнила, как сержант Виллоу говорил Фани, что
Аркетт не только красавчик, но и чертовски везуч в картах. С некоторых пор моя горничная и сержант были довольно близки.
— Так вы меня спасать приехали? — спросила я, не скрывая сарказма.
— Да, мисс Лилия. И я готов на вас жениться, — заверил в своих се-рьёзных намерениях жених. — Полковник Монтгомери не имеет права удерживать вас.
— Он мой хозяин, — соврала я Филиппу, чтобы услышать, как он намерен меня спасти.
Отец отправил оригиналы бумаг своему другу в Лондон, оставив лишь копии для меня. Если к великому моему разочарованию это мой долгожданный жених, то бумаги у него.
Лейтенант хитро улыбнулся прежде, чем посвятить меня в план моего спасения.
— Сбежим на днях.
О! Я чуть не засмеялась от радости. Он не мой суженный. Но тогда кто он, раз знает тайны моей семьи? Эти тайны могут быть опасны, если поле-тят из уст такого бесчестного проходимца. Лейтенант Аркетт может погу-бить не только мою репутацию. Под удар попадёт и Ричард.
— Вы предлагаете мне бежать от хозяина? — снова спросила я.
— Не думаю, что он отправит солдат вас разыскивать, как рабыню.
Ведь для всех вы его жена, — говорил Филипп.
— Но, он может искать меня, как опозорившую его жену, — предполо-жила я.
Мой жених быстро нашёл решение этой проблемы. Не самое честное, но действенное, на его взгляд.
— Мы потребуем его дать вам свободу, в противном случае расскажем всем, что он выдавал рабыню за жену, чем запятнал честь офицера.
Честь офицера?! Как смешно это звучало из уст Филиппа Аркетта. Вот кто бы молчал, так это он. Этот человек стоит передо мной и подробно рассказывает, как будет шантажировать полковника, чтобы добиться своих целей. Лейтенанту нужна была моя свобода, больше, чем мне. Ведь тогда он женится на мне и всё моё приданое перейдёт ему. Он даже не допуска-ет мысли выкупить меня. Филипп размышляет, как вор. Ему плевать на мою репутацию! Он легко готов ею пожертвовать, заявив, что девушка, на которой он намерен жениться, принадлежала другому мужчине на правах любовницы — рабыни. Кто он после этого? И кем я должна быть, чтобы принять его предложение? Нет, нам с красавцем Филиппом не по пути.
Я не моя легкомысленная сестра Изабель. К счастью, от отца я унаследовала умение разбираться в людях и видеть их насквозь.
Прямо отказаться от руки и помощи жениха самозванца, я не могла.
По речам лейтенанта поняла, что это будет чревато последствиям. Он опасен для нас с Ричардом. К тому же я ещё не знала кто он. Соединив все факты, я решила потянуть время и поговорить с полковником.
— Я подумаю, лейтенант Аркетт, над вашими словами, — сказала я. —
А сейчас извините, мне нужно домой.
— О чём тут думать?! — возмутился он. — Я предлагаю вам своё имя и свободу!
— И всё же я подумаю, — я старалась держать себя в руках, но так хотелось влепить наглецу пощёчину.
Мы разошлись в тот вечер в разные стороны. Я не желала видеть его в провожатых. Да и общество Аркетта меня бесило. Я боялась, что выска-жу ему всё и тем самым открою перед игроком все козыри. Мои козыри —
это моя свобода и доверие Ричарда. Я с полковником Монтгомери была по своей воле. Я могла
