словно может повалить его одним лишь взглядом.
Лок наклоняет голову и отступает назад, его темная мантия развевается.
Перевожу взгляд на мать.
Мою мать.
Женщина, которая любила меня и сделала все, что могла, чтобы я выжил.
— Я не держу зла, — мягко говорю, притягивая ее в свои объятия. — Только благодарность.
Лиалли кивает и крепко обнимает меня, прижимаясь головой к моему плечу. — Я бы оберегала тебя, ты же знаешь. Кормила бы тебя, лелеяла и растила, если бы не эта проклятая болезнь.
— Тише, мама. Все в порядке. Я здесь. — Странное чувство охватывает меня, когда позволяю себе упасть в объятия своей матери — мое самое первое воспоминание об этом. Это хорошее чувство. Ее тепло, то, как она так крепко обнимает меня… это смывает последние остатки старой, разъедающей горечи, затаившейся глубоко внутри меня.
Но теперь мне уже совсем не больно.
В конце концов, по ту сторону этой завесы меня ждет прекрасная женщина, и она уже сняла тень с моей души.
— Мой ребенок стал мужчиной, — бормочет она, проводя пальцами по моим волосам. — И очень хорошим. Позаботься теперь об этой Амали, слышишь? Она сильная молодая женщина и единственная, кто может держать тебя в узде, когда тебе это нужно.
— Прекрасно это знаю, — усмехаюсь я. — Я бы хотел, чтобы ты с ней познакомилась, но…
Мама отстраняется и крепко сжимает мои руки. — Я бы тоже, но не сейчас. У нас много времени. Она не пересечет Завесу еще долгое время.
— Я надеюсь на это, — рычу, бросая на Смерть острый взгляд.
Жизнь, которую мы с Амали строим в Калабаре…
Я бы не променял ее ни на что.
Позвольте нам пожить некоторое время как смертные. После боли, бури и страданий жизнь становится еще прекраснее.
Как только мама осторожно покидает мои объятия, я поворачиваюсь к отцу.
Смерть улыбается.
Но он не откровенен со мной. Кое что, в частности, все еще беспокоит меня. — Ты сказал ранее, что у моей силы есть условие. Что это, отец?
Лок сурово смотрит на меня, и вдруг слабая улыбка испаряется с его губ, сменяясь холодным, нечеловеческим лицом бога. — Сила замедлять время приходит из места без времени — отсюда. Как и твои руки, которые являются продолжением твоего бессмертного тела. Если ты хочешь сохранить и то, и другое, то тебе нужно просто продолжать делать то, что ты уже делаешь.
— И что именно? — Мой голос становится резким. Не нравится мне вся эта загадочная чепуха.
— Если ты мстишь, то делаешь это с оправданием. И в мире живых ты становишься тем, кого там раньше не было.
— Отец, не мог бы ты говорить простым языком?
Лок снисходительно улыбается. — Со временем ты привыкнешь к манере говорить бесконечными предложениями. Но пока позволь мне говорить прямо. В мире живых ты должен стать Справедливостью. Ты будешь поддерживать равновесие между жизнью и смертью. Мне не нужно говорить тебе, что будут последствия, если злоупотребишь своей властью, потому что знаю, что ты не сделаешь ничего столь глупого.
— Хочешь сказать, что ты можешь лишить меня силы?
— Ничего столь драматичного. Ты тот, кто есть, сын мой. Я не могу забрать твою силу. — Лок смотрит на меня, его глаза отражают бесконечность, выражение его лица невозможно прочесть. Тени клубятся вокруг него, становясь в его присутствии движущимися, живыми существами. Я чувствую, как от него исходит огромная темная сила. Это действительно одна из немногих вещей в этой жизни, которых я боюсь. — Просто не забывай, что здесь, в моих владениях, я — абсолютный хозяин. Знаешь ли ты, почему даже такие бессмертные существа как драконы и сангису боятся меня, дитя?
— Потому что даже их можно убить, и все они в конце концов окажутся в твоих владениях.
Даже я.
Даже Амали.
Спокойно обдумываю откровение отца.
Справедливость?
Ирония не покидает меня. Бывший наемный убийца, который когда-то жил ради мести, должен стать правосудием в мире смертных?
Всего лишь зиму назад эта мысль показалась бы смехотворной, но теперь я понимаю все по-другому.
Когда она рядом со мной, все возможно.
Медленно киваю, когда в моем сознании появляется проблеск понимания. Думаю, я знаю, почему мой отец спрашивает меня об этом, но кто может предположить, что он понимает планы и замыслы бога?
— Мой сын не дурак, — одобрительно бормочет Смерть.
— Конечно, не дурак, — сурово заявляет Лиалли, подходя ко мне и сжимая мою руку. — Мой сын не сделает ничего подобного. — Она целует меня в щеку. — Ступай, Каймениэль. Мы еще встретимся. Нам столько всего нужно наверстать. Ты не понимаешь, как хорошо наконец увидеть тебя после стольких лет…
Ее голос затихает.
Бледное лицо Смерти начинает бледнеть.
Зеленая долина, легкий ветерок и вид деревни вдалеке…
Все они начинают исчезать.
Кайм.
Кайм.
Кайм!
Кто-то зовет меня обратно. Кто-то волнуется. Так не пойдет.
Внезапно я снова в палатке тенгу, закутанный в меха рядом с любовью всей моей жизни.
Она лежит на мне, обхватив мой торс, ее теплая рука ласкает мое лицо. — Доброе утро, Каймениэль.
Поднимаю на нее взгляд. Она полностью обнажена, ее тело гибкое, обнаженное и совершенное, освещенное слабым светом раннего утра, проникающим через окно в крыше палатки. Ее огненные волосы распущены и взъерошены, роскошный ореол окружает ее великолепное лицо, она похожа на богиню.
— Ты куда-то ушел? Прости. Я не хотела уводить тебя оттуда. Мне было очень холодно и не по себе. До сих пор не привыкла к таким…
— Ш-ш-ш. — Улыбаюсь и прикладываю палец к ее губам. — Не извиняйся. Я бы с радостью ушел с тобой, даже если бы меня вызвали сами боги.
Она улыбается — сексуальная, озорная улыбка. Появляются неотразимые ямочки.
Моя эрекция возникает мгновенно, удивляя меня своей силой. От удивления открывается рот. Кровь отходит от моего мозга и приливает к члену, лишая меня всякой сознательной мысли.
Оказавшись под Амали, я парализован похотью и ошеломлен ее красотой.
— Доброе утро, — говорит она мягко, дразняще, ее голос отдается во всем моем теле. — Мне нравится просыпаться рядом с тобой. Это самое лучшее.
— Я… — На этот раз я действительно потерял дар речи. Только она могла сделать это со мной.
Амали целует меня. Ее губы — огонь для моего льда, и, как всегда, ее не беспокоит моя холодная натура.
Ее тепло быстро охватывает меня, возвращая в мир живых.
Меня одолевает внезапное желание поглотить ее, завладеть ею, сделать так, чтобы она знала без сомнений, что каждый ее дюйм принадлежит мне.
И я сделаю именно это.
Отвечаю на ее поцелуй, притягиваю в
