и отца-рогоносца, на тяжкие обязанности по уходу за инвалидом, свалившиеся на него в столь юном возрасте, когда все другие беспечны и веселы.
В его жалобах был резон, они не казались Асе пустыми или вымышленными. Наоборот, она всей душой сочувствовала Ване, пыталась хоть как-то облегчить ему жизнь, с готовностью помогала по хозяйству и даже уходу за дядей Федей.
Однако постепенно ей становилось не по себе. После их свиданий ее долго не покидало ощущение полной опустошенности и бесконечной усталости. Ася чувствовала себя так, будто несколько часов кряду тянула за собой паровоз с десятком тяжеленных вагонов. Любые ее попытки свернуть печальную беседу, направить разговор в другое, более светлое русло встречали ожесточенное сопротивление.
Он не хотел радоваться жизни, наоборот, подмечал в ней все новые и новые мрачные стороны, и ежедневно требовал от Аси похвал и заверений в собственной привлекательности.
Друзей у Вани так и не завелось, ребята упорно игнорировали его, и теперь Ася хорошо понимала, почему. Зато девочкам он очень нравился. Частенько она ловила на себе их завистливые взгляды, на дискотеках стоило ей на минутку отойти, кто-нибудь из одноклассниц тут же приглашал Ваню на танец. Он никому никогда не отказывал, и Асю это ужасно огорчало.
Пару раз она высказала ему все, что думает по поводу его ошеломляющего успеха у противоположного пола. Ваня выслушал ее весьма спокойно, небрежно улыбнулся и произнес самодовольно:
– Что ты хочешь, это у нас семейное. За матерью мужики бегают, за мной девки.
Тогда Ася вспомнила бабушкины слова о кобеле, которые некогда ее рассердили. Выходило, что та была права: Ваня оказался совершенно ненадежным в плане верности.
Зато Асе он спуску не давал. Едва только она пробовала в отместку пококетничать с другими парнями, закатывал грандиозные скандалы, обзывая такими словами, из которых «предательница» и «дешевка» были самыми невинными и мягкими.
Она терпела, потому что все равно, несмотря на это, жалела Ваню и считала его достойным сочувствия и понимания. Пока однажды вечером не встретила его в обществе своей лучшей подруги, Алки.
Они стояли на автобусной остановке, держались за руки и оживленно болтали. Асе показалось, что она обозналась, настолько коварным и вероломным выглядел такой поступок со стороны Вани.
Он заметил ее, но ничуть не смутился, только разжал ладонь и выпустил Алкину кисть.
Ася смотрела на него молча, ожидая хоть каких-нибудь слов оправдания и извинения. Алка виновато шмыгала носом и теребила подол своей куртки.
– Ладно, девочки, – обыденным тоном проговорил Ваня. – Я пойду, а то отец небось заждался. Пока. – Он, не оборачиваясь, зашагал в сторону дома и скрылся в темноте.
– Ась, прости, – жалобно попросила Алка.
– Бог простит, – жестко ответила Ася и быстро побежала прочь от остановки.
Через пять минут она уже звонила в дверь соседской квартиры. Щелкнул замок, Ваня высунул голову на лестничную площадку.
– А, ты? Пришла разбираться?
– Очень надо, – гордо проговорила Ася, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не зареветь.
– А чего тогда? Я занят, отцу постель перестилаю.
Ася, не говоря ни слова, оттеснила его плечом и зашла в квартиру. В дальней крохотной комнатушке, насквозь пропахшей потом и мочой, действительно был трам-тарарам: дядя Федя полулежал в кресле и что-то мычал, белье с кровати валялось на полу скомканной кучей, рядом на столе лежали чистая простыня и наволочка.
Ася в растерянности глядела на одутловатое лицо дяди Феди, его шевелящиеся слюнявые губы, на драный полосатый матрас, сплошь покрытый желтыми разводами.
– Что, не поверила? – хмуро и вместе с тем язвительно проговорил Ваня. – Думала, я тебе вру?
– Зачем ты с ней стоял? – спросила Ася.
– Ее спроси. – Он усмехнулся. – Она сама ко мне прилипла, еще в автобусе. Все на танцы звала, в клуб.
– Хорошо, – стараясь оставаться спокойной, проговорила Ася и взяла со стола простыню. – Хорошо. Она прилипла, а ты? Ты что, не мог уйти? Сказать ей, что не пойдешь на танцы? – Она стала покрывать матрас, но руки у нее дрожали.
– Я говорил. – Ваня взбил подушку и принялся надевать на нее наволочку.
– Держа ее за ручку?
– Слушай! – Он остановился и глянул на нее с откровенной злостью. – Мы ведь еще не муж и жена, что ты ко мне вяжешься? И так тошно, повеситься хочется, а тут еще сцены ревности. Мало я их видел в собственном доме!
Ася снова почувствовала себя виноватой. И правда, что это она! От такой жизни, как у Вани, запросто волком взвоешь. Тетя Клава снова где-то шляется, отец мычит и ходит под себя. Ну захотелось постоять с девчонкой под козырьком, ну пообжимались слегка – с кем не бывает. К ней-то у Вани совсем другое отношение, чем к Алке, она ему настоящий друг, единственный близкий человек.
– Ладно, – согласилась она, – забудем. Давай дождемся твою мать и сходим куда-нибудь. В кино, например.
– Я не против, – сразу же смягчился Ваня.
Однако в тот вечер тетя Клава так и не появилась. Ася просидела у соседей допоздна, а когда вернулась домой, крупно поссорилась с матерью.
– Мне не нравится эта дружба, – категорически заявила та. – От этого Вани никогда не будет толку. Ты ему абсолютно не нужна.
– Неправда, – возразила Ася, – ты просто не знаешь. Я ему необходима.
– С чего ты это взяла, дурочка? – В голосе матери слышались одновременно насмешка и боль.
– Он сам так говорил.
– Глупости. Ему нужна не ты, а жилетка, в которую можно безвозмездно поплакаться, когда душа пожелает. Другие-то девчонки поумней будут, они с ним только на танцульки ходят да целуются под лестницей. А сидеть с его отцом, бегать для него в магазин за продуктами и часами слушать галиматью, которую он несет, – на такое лишь ты одна годишься, это верно.
У Аси упало сердце.
– Откуда ты взяла, что они целуются?
– Видела! – Мать победоносно усмехнулась. – И с твоей Алкой, и с Кирой Снегиревой из восьмого дома, и даже с Танюхой Бариновой. Ты у нас единственная принцесса Иоланта, хочешь быть слепой и не видеть, что творится вокруг. Брось его, и увидишь – через неделю он отыщет тебе замену.
Ночью Ася рыдала в подушку, тихо-тихо, так, чтобы не услышала бабушка, которая спала с ней в одной комнате. Она понимала, что мать права: Ваня не любит ее. Он любит только себя, может быть, потому, что в детстве его недолюбила тетя Клава и третировал отец, а может, по какой-то другой, необъяснимой причине.
Ася решила, что так продолжаться больше не может. Завтра она поговорит с Ваней, поставит ему условие: или он меняет отношение к ней,
