и репутации вынужден импровизировать. Вот увидишь, испытания легкими покажутся.
Мужчина говорил и говорил, а я таяла, обдумывая, что значит его теплый жест. Это он так мне секреты магического зверя выдает или, правда, за мое состояние переживает?
– Значит, он не опасен? – напоследок переспросила я, нехотя отпуская мужчину.
– Не опасен, Ульян.– Вячеслав Алексеевич поправил у меня выпавшую прядь, снова не замечая, как мои руки покрылись мурашками. – Ты в меня верь, хорошо? Я вроде тебя еще ни разу не подводил.
– Чего вы там застряли? – напомнил о себе треглавый дракон. – У меня по расписанию скоро сонный час.
– Извини, – буркнул Бойцов, отрываясь от меня. – Какое испытание?
– Ааа, легче легкого, – услышав начало, я буквально воспарила под каменные своды. – Отыщи в пещере Жар-птицу, поймай и притащи сюда.
– Вы и ее съесть хотите? – ошеломленно уставилась на змея.
Жар-птицу я видела только на картинках. Красивая, большая птица с ярким, огненным оперением и длинными, острыми словно лезвия когтями. Эдакий Горыныч, но в меньшем размере при макияже.
– Нет, – все головы дружно начали крутиться. – Достала, спасу нет. Говорю же, сонный час у меня, а она прилетит, свет зажжет, кукарекает. Внешность у нее еще ничего, но голос отвратительный.
Вячеслав Алексеевич взглянул на меня, будто ободряя. Плевое для него дело, по крайней мере, ему так казалось.
– А можно я с вами пойду? – предложила я, пожимая плечами.
Раз плевое, чего тогда мне бояться? Никогда не была осторожной, нечего и начинать. Разве мы вдвоем надоедливую птицу не скрутим?
– Нет! – словно спевшись, рявкнул он и Змей-Горыныч одновременно.
На мое обескураженно-вопросительное выражение лица ящер пояснил.
– Я же обещал, что тебя отпущу. А своих клятв я не нарушал, но глупых девиц искать по пещере не буду. Лучше пойдем наверх, оттуда прекрасный вид открывается. А ты спускайся, спускайся, – кивнул он Бойцову, – не будем тянуть богатыря за неизбежное.
Куратор на меня больше не смотрел, сосредоточился, прошел вперед несколько метров и набрел на еще одну лестницу, которые испещряли все драконье подземелье.
Я прикусила губы. Как я ни старалась, тревога за преподавателя никуда не делась.
– Скажи мне, девица, как твоя матушка поживает? – участливо спросила меня одна из голов, когда мы вместе шли по широкой лестнице. – Я давно наружу не выходил, последних новостей не ведаю.
Я развела руками, понятия не имея, как объясниться.
– Устинья погибла, – вздохнула печально. – Как раз из-за спрятанных артефактов.
– Да?– глаза змеиной головы загорелись сочувствием. – Жаль, мне она понравилась. Интересная была ведьма, талантливая.
– Как вы вообще познакомились? – я взглянула на громадного зверя. – Вячеслав Алексеевич говорил, что вы Бабок-Ежек терпеть не можете.
– Это для конспирации. – Загадочно произнес он. – Чтобы ко мне остальные из вашей шайки-лейки не лезли.
– Значит, – я сощурилась. – ко мне лично у вас никаких претензий нет?
Вот иногда послушаешь кого-то со стороны, а на деле оказывается, что информация ложная. И кому верить?
– Открою тебе секрет, – подмигнула голова в самом центре. – Все женщины – ведьмы. Могут сделать больно и без камня. Представляешь, явились ко мне на равнину однажды, сказали, что я толстый и нюх потерял. Да я в самом расцвете сил… был… лет двадцать назад.
– Вы и сейчас неплохо сохранились, – дружелюбно похлопала ящера по твердой чешуе.
А что? На меня он страху нагнал, Бабы-Яги к нему не совались, артефакт сохранил, а в его пещеру добровольцев спускаться не было.
Немного поднявшись, зверь повернул налево, шагая по каменному, открытому коридору. Я с опаской торопилась за ним, жмурясь от большой высоты. После падения на ветки Луки меня преследовала очевидная фобия.
– Все, мы пришли, – обрадовал меня Змей-Горыныч. – Лучшие места для представления.
Выйдя на широкое плато, я деловито огляделась. За спиной была треклятая лестница и коридор, но впереди образовалась площадка, откуда открывался вид на…
Сад.
В пещере.
Где не было солнца.
Где все росло, тянулось и плодоносило.
Со стен и сводов спускались золотые яблоки, тек быстрый, горный ручей, а по бокам от него расцветали алые цветы, напомнившие мне маки. Вдалеке виднелся проход, но куда тот вел, было непонятно. И где-то там, внизу, благодаря акустике, я четко слышала злостную ругань Вячеслава Алексеевича, перебиравшегося вброд ручья.
– И где Жар-птица? – задала очевидный вопрос.
– Скоро выскочит, не бойся. – Горыныч в данный момент напоминал мне ехидного деда, подначившего свою сварливую жену. – Она страсть как не любит, если ее угодия незнакомцы топчат.
И оказался прав. Одно из деревьев встрепенулось. Алая листва сорвалась, и нам явилась диковинная птица во всей ее красе. По оперению колыхалось пламя, глаза горели словно рубины, стальные когти, сверкавшие из-за множества огней, загнулись, напоминая, что птица не просто чудо, но еще и с характером.
– Это кто ко мне явился? – взлетела Жар-птица над головой Бойцова. – Что за добрый молодец?
– Добрый недобрый, это ты потом решишь, – высказал ей мой куратор. – Тебя Горыныч просит помещение освободить.
– Что? – завизжала она. – Тебя этот проходимец прислал?
Кажется, я догадалась, отчего треглавый змей ее не переносит. Голос огненной пернатой напоминал смешение скрежета металла и мяуканье мартовского кота.
Между тем птица прямо надувалась, вырастая из дивного, изумительного птенца в огромного, крылатого и похоже голодного альбатроса.
– Там за пнем меч лежит, – сообщила она преподавателю. – Хочешь меня изгнать, придется побороться.
Все же мы в сказочном мире, и звери свято следовали законам Тридевятого царства.
Учитывая, что она почти переросла ростом мужчину, да и преимуществ у нее явно больше, я просто накрыла глаза ладонями, вслушиваясь с замиранием сердца в бередящие душу звуки. Я думала, что схватка их была бесконечной.
Горыныч, кстати, болел не за Бойцова. Но заметив мое состояние, перестал выкрикивать обидные кричалки.
— Эй, ведьма, чего ты нервничаешь? – Усмехнулась одна из его голов. – Сама себе парня выбрала. Бабы-Яги, они обычно семью с лешими создают, с колдунами. На кой тебе этот молодец сдался? Присмотрись получше в своем окружении, чтобы я за тебя не переживал. Дочь Устиньи все-таки.
Когда Змей-Горыныч практически единственное существо, от которого ты можешь дождаться житейского совета и мудрости, это кое-что говорит о твоем образе жизни.
– Никакую семью я создавать не собираюсь. Он мой преподаватель. – говорила я, продолжая закрывать лицо. —Там все закончилось?
– Оу, прости, – покаялся трехголовый змей, отвернувшись от меня, – вечно забываю, что вы, девочки, будете до последнего очевидное отрицать. Можешь открывать глаза, справился твой Бойцов, даже не ранен… сильно.
Услышав последнее замечание, мои ладони сползли сами собой. Жив, слава богу, и, похоже, почти здоров. Тут хладнокровный не соврал.
Вячеслав Алексеевич держал в руках огромную, стянутую силками птицу. Она, конечно, брыкалась для приличия, но
