окровавленных руках Роуза, не утруждай себя. Я слишком хорошо это знаю.
— Ваш народ видит только то, что у них перед глазами, лорд Талаг, — сказал Фелтруп. — Но самая большая опасность вовсе не на борту «Чатранда». Не с тех пор, как Арунис утащил Нилстоун на берег.
— Твоя ведьма хочет заставить нас поверить, что Арунис мертв.
— Может быть, он и мертв, но Нилстоун остается. И вы, кто приложил руку к его обнаружению: вы тоже должны взять на себя часть бремени и помочь выбросить камень из Алифроса.
— Я не принимал никакого участия в нахождении Камня.
Фелтруп глубоко вздохнул. Он уже забыл, как Талаг лжет.
— Вы передали Отту фальшивки, благодаря которым все это путешествие казалось возможным. Дри рассказала нам, милорд. Эти карты с курсами от Стат-Балфира до Гуришала: вы их придумали. Без вас Отт, возможно, все еще плел бы заговор в замке Мааг, а Камень все еще был бы спрятан в железном волке на дне моря. И если Камень сейчас заберет Макадра, то мы никогда не получим его обратно, потому что она укрепит себя в сердце Бали Адро, пока будет работать над тем, чтобы открыть его зловредную...
— Фелтруп, успокойся, — сказал Талаг, напугав крысу прямотой своей речи. — Ты же знаешь, что тебе меня не переубедить. Нам никогда не следовало обращать внимания на склоки гигантов, их войны, колдовство и обман. Мы используем их, манипулируем ими. В этом смысле мы художники. Но мы не встаем на чью-либо сторону в их интригах. Икшель, как раса, знают лучше, и знали на протяжении веков. Ты должен как-нибудь позволить мне рассказать тебе кое-что из наших легенд. Они благороднее всего, что ты найдешь в книгах гигантов. И они предупреждают нас, крыса: никогда не сотрудничай, никогда не теряй бдительности. Если ты это сделаешь, гиганты на тебя наступят. Каждый раз.
— Настал новый день, милорд. Древние сказания не могут указать нам путь вперед. Мы должны искать его сами.
— Ты хочешь, чтобы я вмешался, а? Чтобы заставить корабль развернуться, вынудить Роуза отплыть обратно и поискать твоих союзников в Бали Адро?
Лорд Рин наверху! подумал Фелтруп. Он говорит, что мог бы?
Талаг поднял глаза к окну.
— Я не испытываю ненависти к Пазелу Паткендлу или к Таше Исик, — сказал он. — Они спасли двадцать моих икшелей от своих же в день резни в Масалыме. Но мы — наконец-то! — приближаемся к Стат-Балфиру. Я не стану жертвовать мечтой нашего клана ради них — даже если бы была надежда найти их живыми. Моя сестра примкнула к одной из сторон в их междоусобной войне — результатом стала катастрофа.
Фелтруп заерзал. От нетерпения у него перехватило дыхание.
— Катастрофа уже назревала, — сказал он. — Выбор вашей благородной сестры помешал ей стать абсолютной.
— Мой побег из плена это предотвратил.
Ложь, всегда ложь. И хуже всего то, что ложь, сказанная для того, чтобы убедить только самого себя. Повернись и посмотри на меня! хотелось закричать Фелтрупу. Перестань разговаривать сам с собой! Но все, что ему удалось сказать, было:
— Нилстоун, Нилстоун — вот настоящая опасность.
— Мы не суеверны, — сказал Талаг, как будто Фелтруп ничего не сказал. — Мы не поклоняемся идолам и не собираемся в храмах, чтобы восхвалять существ, которых никто не может видеть. И все же мы — люди веры. Именно наша вера сохранила нам жизнь.
— Веры? — воскликнула крыса. — Милостивый лорд, что может быть опаснее веры? Разве вы не насмотрелись на веру, когда вас держал Мастер Мугстур? Вера предназначена для таких, как он, для Шаггатов и Сандоров Оттов этого мира. Вера убьет вас, если вы ей позволите.
— Для нас это слово означает нечто другое.
— Нет, — сказал Фелтруп. — Верить — значит отвернуться от того, что ясно видно. Это значит отдавать предпочтение историям, а не доказательствам — и это путешествие представило перед вами целый банкет доказательств. Я пришел просить вас о помощи не ради моих друзей, Талаг! Я пришел, потому что мы должны помочь их делу или будем убиты. Нилстоун...
— Не говори мне о Нилстоуне! — взревел Талаг, крутанувшись к Фелтрупу. — Я знаю его историю не хуже тебя! Гиганты используют его, чтобы убивать гигантов! И они будут продолжать делать это, с ним или без него, как они делали на протяжении всей своей истории! Но на Алифросе есть место, где они не правят и не грабят, и я поклялся отвести туда свой народ!
— Тогда действуйте! — пропищал Фелтруп, подпрыгивая на месте. — Продолжайте, наступайте! Будьте тверды и возвышенны!
— Уйди от меня, грязь.
— Но Стат-Балфир не станет убежищем! Нет надежного убежища ни здесь, ни где-либо еще. И мы — грязь, все мы, даже вы. Вы живете в грязи!
— Сатурик!
— Вот так они и думают о нас — силы, которые заставили Аруниса и Макадру работать в этом мире! Вы что, ничего не видите? Алифрос должен быть вычищен! Стерилизован, как палата перед операцией! Айя!
Он прыгнул, и что-то просвистело мимо его головы. Сатурик пролетел сквозь занавес, размахивая тяжелой цепью. Фелтруп в истерике бросился бежать, икшель бросился за ним. Они сделали широкий круг по комнате. Талаг бесстрастно стоял у своего стула.
— Великий Талаг! — пронзительно закричал Фелтруп. — Такой мудрый, храбрый лорд! Истинный лидер своего клана!
Еще больше икшелей ворвались на чердак, крича на своем свистящем языке. Фелтруп перепрыгнул через одно острие копья и промчался мимо другого — почему они просто не проткнули его, удивился внутренний голос, — а затем сам стул напал на него, или ему показалось, что напал. Он перевернулся через стул, ударился головой об пол и замер, поджав под себя мучительно вывернутую больную лапу.
Талаг сам швырнул стул. Его нога стояла на шее Фелтрупа, а острие меча вонзалось в нежную плоть внутреннего уха крысы. Он низко наклонился, согнув локоть для удара вниз.
— Я выбираю сдаться, — сказал Фелтруп.
— Выбираю! — сказал Сатурик. — Ты, маленький безумный визгун! У тебя выбора не больше, чем у мухи на языке лягушки!
— Молчать! — крикнул Талаг. Он наклонил голову поближе к Фелтрупу, почти шепча: — Ты называешь меня лидером? Безмозглое животное. Посмотрите, куда я их привел. К разорению, к изгнанию на этот песчаный холм или безнадежному возвращению
