у гейта.
Я никогда не следила за самолетом по радару.
Градов как будто лишил меня эмоциональной невинности. Он научил меня страдать, переживать, скучать. Мне было плохо без него, но я ни за что бы не променяла эти ощущения на свое ледяное сердце. Мне нравилось гореть с Костей. Пусть в разлуке было тяжело, но зато, когда он прилетал, и мы неизменно встречались на Винис-бич, я чувствовала себя самой счастливой на свете.
Конечно, не такой счастливой, как сейчас.
Пусть мне хотелось придушить судью, прокурора и всех присяжных, но они только что вернули мне крылья.
Я могу наконец лететь в Москву к Косте. Разумеется, не сказав ему об этом. Я просто обязана отомстить за тот офигенный сюрприз, когда он впервые примчался ко мне в ЭлЭй. ЭлЭЙ, который ненавидел.
Будет почти симметрично, если я ворвусь в его офис в Сити.
Едва вытерпев церемониальные реплики моего юриста, я умчалась в кофейню и открыла модуль покупки билета до Москвы. Но не успела оценить все пересадки и время вылета-прилета, как мне позвонил Клим.
Братик-засранец звонил нечасто и только по поводу. Я напряглась.
– Лех, здорова! – гаркнул Клим, сразу выбешивая меня до предела.
– В жопу себе Леху засунь, – рявкнула я в ответ. – Мы взрослые люди. Сколько можно, Клим?
– Да вот не знаю. Троллю тебя с рождения, а ты ведешься. Это слишком весело, чтобы бросить.
Я вздохнула. Стоит признать, мне тоже нравилось пребывать с ним в вечных перепалках. Но сейчас даже для тонуса не было желания увязать в обмене любезностями. У меня самолет и Москва. И Костя. Так что иди нафиг, Климушка.
– Что тебе нужно? – спросила я, пресекая бестолковую болтовню.
– Не мне. Это тебе, кажется, нужно лететь в Питер.
Я переспросила эхом:
– Питер? С ума сошел?
– Не знаю, – слишком серьезно ответил Клим. – Мне Лера сказала, что у Громова было совещание по твоему вопросу с Казариным. Она услышала случайно и рассказала мне.
– О, Господи.
Хорошо, что я сидела, иначе упала бы. Что еще нужно от меня Андрею.
– Да, я тоже обосрался. Они хотят тебя видеть в Питере. Как, блин, Лекс? Ты же не выездная. Или украдут? Вот будет трындец международного масштаба. Может, тебе стоит обратиться к местным? Или… Я не знаю. Мне тревожно за тебя, систер.
Беспокойство в голосе брата согрело меня. Он, конечно, говнюк, но за Стернов всех порвет. Вот и сейчас Клим нарушал гостайну, предупреждая меня. Я поспешила его успокоить.
– Не тревожься, бро. Я выездная. Только что отменили запрет на пересечение границ.
–Ого. Офигеть.
–Как Громов мог узнать об этом раньше меня? – не уставала я удивляться.
– Ну, он как бы президент. Пока еще, – напомнил Клим.
– Как бы да. Но все равно.
– Ты такая крутая чикса, Лекс. Похоже, презики за тебя прям дерутся.
Я закатила глаза. Клим сейчас, видимо, надулся от гордости. Вечная вражда не мешала нам гордиться друг другом.
На второй линии пробивался звонок. Я взглянула на экран и увидела вызов Казарина. Застонала. Клим услышал, конечно.
– Кончила, что ли, от моих похвал? А я думал, ты у нас фригидная.
– Мудило, – беззлобно обозвала я братца. – Мне Казарин звонит. Надо ответить.
Клим заржал мне в трубу.
– Не, Лекс, ты мега крутая киса. Тебе звонит Серега, помощник Громова, а ты еще раздумываешь, брать ли трубку. Я родился в правильной семье. Спасибо, Господи.
Я пропустила между ушей его благодарности всевышнему и вернулась к сути.
– Последняя встреча с Серёгой была неприятной. Поэтому мне не очень хочется с ним общаться.
– Да, он редкий скот. Но вроде Андрей на твоей стороне.
– Он на стороне своей страны, а я не всегда с ней пересекаюсь интересами.
– В любом случае тебе лучше послушать, что они скажут.
– Да, придется.
Все это время Казарин продолжал долбить вторую линию.
– Я в Москве, если что. Лера и Берг тоже тут. Заглядывай.
Я усмехнулась.
– Миленько, братик. Спасибо, может, и загляну. Бывай.
А Казарин все не унимался. Я отключила Клима и сразу ответила:
– Да, Сережа. Чем обязана?
– Откуда у тебя мой номер? – наехал он.
– А у тебя мой? – не растерялась я.
Казарин хмыкнул и решил не выяснять ничего лишнего.
– Громов хочет видеть тебя в Питере через два дня. Билет в почте. Посмотри, проверь. Моя секретарша могла напутать с паспортом.
– Ничего больше Громов не хочет?
– Хочет, но об этом при личной встрече.
– Я невыездная, – попыталась я соскочить, заранее зная, что обречена.
– Конечно, рассказывай, Алекс. Давай без фокусов обойдемся. Андрей помог тебе.
– Серьезно? А мне показалось, что это я ему помогла.
Сергей потерял терпение.
– Питер. В воскресенье. Инструкции на почте, – отрезал он и сбросил звонок.
Жаль. Я хотела спросить, будут ли меня принимать в Зимнем или по-домашнему, в Константиновском дворце.
Вместо инструкций на почте уже был билет на мое имя через Париж.
Я могла, конечно, встать в позу и послать их обоих к черту. Но я уважала Громова, а Казарина могла потерпеть. К тому же сама собиралась домой. Мне сэкономили время на покупке билета. Пускай придётся ехать в Москву через Питер. Небольшой крюк.
Неизвестным оставался вопрос Андрея ко мне. Но я как-нибудь справлюсь со всем, что он имеет мне сказать.
Громов досиживал последние дни на президентском троне. Я допускала, что он попросит меня вернуться в свою команду по поло. Других вариантов не было. Но он ведь мог позвонить. Как раньше.
Я тоже могла набрать его, но вместо этого пошла собирать вещи.
Пусть будет интрига. После приключений с Костей я немного тосковала в обычной рутине.
Стоит признать, что путешествие в Питер, как и звонки брата и Казарина, приятно щекотали нервы. Я предвкушала разговор с Громовым.
Однако за время перелета предвкушение изрядно вытеснила усталость. Даже в бизнесе (спасибо Сереже, что не засунул в эконом) я устала и очень хотела в родную кровать или душ. Но впереди была еще дорога из Пулково.
Странно, что о ней никто не позаботился. Придется вызывать такси. Костя обязательно сказал бы, что я избалованная мажорка. Наверное, так и было. Но сегодня меня никто не встречал, я сама катила чемодан в сторону выхода из аэропорта, когда услышала родной голос.
– Алекс. Алексия, – кричала мама и махала рукой.
Я глазам не поверила, но в ушах продолжало звучать мое имя маминым голосом. Я скорее рванула к ней. Чемодан больно догонял, наезжая на мои ноги, но я не обращала внимания.
Мы обнялись.
– Откуда ты взялась? – спросила я, не сдержав слезы.
