Сама того не осознавая, я только сейчас поняла, насколькосильно соскучилась по нашим занятиям. Ни один человек или крылат никогда не смог бы заменить родного Мирослава Елизаровича. На лице расплылась широкая и искренняя улыбка, я посмотрела на зажатый в руке шари, надпись, блеснувшую в лучах благодатного солнца, и убрала его в перевязь, оставляя детям возможность впечатлить учителя.
— Их неопытность связана с тем, что они тренируются всего пару месяцев. Ровно с того дня, как я вернулся, — между делом заметил мужчина, проходя мимо стройных рядов учеников и каждому указывая на их очевидные и не очень ошибки. Я хвостиком ходила след в след, а Крис стоял в сторонке, скучая и оглядываясь по сторонам. Если мое представление и впечатлило его, то он явно не хотел это показывать.
— Учитель, вы нас покидаете? — плаксиво спросил маленький мальчик, когда учитель проходил мимо него. Я успела заметить, как напряглись спины остальных воспитанников, а Мирослав Елизарович лишь улыбнулся и положил руку на плечо, слегка приминая ткань.
— Но ведь я обязательно вернусь и продолжу вас тренировать, — мягко, но убедительно возразил он. Что ж, стоит признать, крылатых детей он тренирует гораздо мягче, нежели меня в свое время. — Молодцы, ребята. На сегодня тренировка окончена. Оружие возвращаем на место. Завтра жду всех в то же время.
Дети нестройным хором попрощались, положили на испещренный царапинами и порезами от настоящего оружия деревянный стол ножи и медленно начали расходиться по домам. Не без удивления я отметила, что не увидела сразу: в строю мальчиков нередко мелькали косички девчонок.
— Дети крылатов гораздо ответственнее, нежели людские, — посетовал учитель, присаживаясь на скамью под навесом. — Сколько я должен был тренировать человеческого ребенка, прежде чем дать ему в руки настоящее оружие? Месяцы на это уходили, в особо плохих случаях — годы. А здесь дети прекрасно осознают, что они держат в руках и какую ответственность это на них налагает. Хотя я все равно еще не рискую давать им сталь, бывшую в боях.
Я присела рядом со своим бывшим учителем. Тот посмотрел на меня, задерживая взгляд на крыльях и черном глазу.
— Как сильно сила тебя изменила, — не без нотки гордости прошептал он, складывая кисти рук в замок.
— Ты обещал рассказать свою историю, — напомнила я.
Тот лишь вздохнул.
— Было бы, что рассказывать, маленький воин. Был я, значит, белым крылатом. Дара у меня никакого не было никогда, слишком родители были слабые. Вот я и тренировался с малых лет оружие в руках держать, да на свою голову подружился с нынешним корольком наравским. Знаешь ты его хорошо. Ну и подался он в земли людские, меня с собой позвал, мол, умения твои пригодятся. Ну а я что, молодой, амбициозный, конечно, согласился. Он меня капитаном личной гвардии сделал, я у него чуть ли не личным телохранителем был, родителей твоих лично знал. Дела периодически с ними вел, мать твою сопровождал, когда Тогруур отсутствовал. А когда их по ветру развеяло, глаза мои наконец открылись. Понял я, что за изуверства среди людей творил королек. И бежать пытался, да вот только никуда не убежал. Нагнал он меня быстро да крыльев лишил. Оставил жизнь обычного человека, хотя и думал, что убил меня. Да только ведь крылаты и без крыльев очень живучи. Слышал, как твои родители говорили про дочку свою, куда ее отправят, вот и нашел деревеньку, где тебя спрятали, там и осел. Податься мне было некуда, подумал, хоть девчушке помогу. А ты вон как выросла, маленький воин. Силой обзавелась. А я на родину вернулся, когда посчитал, что долг мой выполнен. Набрал группу деток, решил их помаленьку обучать.
— Но сейчас? — запинаясь, спросила я. — Крылья можно вернуть?
— Есть здесь местная латальщица, — отмахнулся мужчина. — Авророй звать. У нее дар редкий, силу утраченную возвращать. Вот она сейчас в лесу бродит, травы собирает для отвара. Генхард попросил ее вернуть мне крылья, чтобы я с вами мог отправиться.
Я посмотрела на Кристиана, тот недовольно поморщился глаза и пожал плечами. Аврора, значит. А ведь он даже мне словом не обмолвился о даре сестры! Что же они все от меня утаивают!
— Да не смотри ты так на него, — рассмеялся учитель, глядя на нашу с Крисом зрительную перепалку. — Решил он с тобой не делиться, все равно бы сама потом узнала. Что попросту обиды таить?
Кристиан с обиженной миной на лице покинул нас, оставляя наедине с учителем. Я хотела податься следом, но Мирослав Елизарович поймал меня за руку.
— Оставь его. Ему тоже нужно побыть одному. Лучше вот что, ты мне расскажи, что за это время произошло. Тренироваться мы сегодня не будем, хоть просто поболтаем.
И я рассказала ему все, без утайки. Тот слушал меня очень внимательно, изредка вставляя охи и ахи на особенно интересных или страшных моментах. К тому времени, когда я закончила рассказ, учитель сидел, подпирая голову рукой и изредка ей покачивая.
— Да уж, маленький воин, пожила ты эти пару месяцев. За всю человеческую жизнь оторвалась. Понимаю я теперь, зачем вдруг понадобилась помощь такого бездаря, как я.
— Но ты не бездарь, Мирослав Елизарович! — воскликнула я, но тот лишь отмахнулся.
— Бездарь, кто же еще.
Глава 19
Благодаря особому отвару, приготовленному заботливой и умеющей рукой Авроры, Мирослав Елизарович действительно смог снова обрести крылья, а вместе с ними и долгожданное и давно забытое ощущение свободного полета.
В те дни, когда учитель лежал с горячкой, и никого к нему не пускали, тренировок, конечно же, не было, и я брала на себя смелость тренировать малышню, показывая им нехитрые, но довольно полезные и эффективные трюки управления с ножом. Но в один день я увидела Мирослава Елизаровича и почти расплакалась от счастья видеть его полноценным.
Белоснежные крылья не были большими, в меру, чтобы иметь возможность подниматься в воздух. Да и насчет дара он не соврал; я действительно не чувствовала в своем бывшем наставнике какой-то особой силы. Обычный человек с единственным отличием в виде крыльев. И от осознания этого мне становилось только хуже.
Я не считала, что заслуживала дар, которым обладала, при этом будучи в разы сильнее практически всех живущих в поселении, Мирослав Елизарович, выдающийся воин, не был наделен даже каким-нибудь мало-мальски важным даром или хотя бы стихией.
И тут жизнь наконец вошла в свое привычное русло.
Как в старые добрые времена я вставала с первыми лучами летнего солнца и шла на тренировку, где упахивалась до полного
