уверена, что я чувствую по этому поводу.
Затем он проводит пальцем по моему входу и издает низкое рычание.
— Уже мокрая.
Я начинаю оглядываться через плечо, когда он снова шлепает меня, и на этот раз мой живот сильно сжимается, а с губ срывается стон.
Мой разум подсказывает мне, что я должна обидеться и потребовать, чтобы он прекратил, но мое тело обдает жаром, и это приводит меня в некоторое замешательство.
Дмитрий наклоняется ко мне и запечатлевает поцелуй на моем плече, а затем я снова чувствую его руку у себя между ног, когда его палец поглаживает мой вход.
— Малышка, тебе слишком нравится это наказание.
Малышка.
Боже, я скучала по тому, когда он называл меня так.
Я поднимаю свою задницу в воздух, пытаясь заставить его дать мне больше, но вместо этого он отстраняется от меня.
Он издает смешок.
— Я не позволю тебе кончить.
Что?
— Нет, пока мы не поговорим обо всем без твоей лжи.
Я могу с этим справиться.
Он кладет руку на мою левую ягодицу и начинает поглаживать мою разгоряченную кожу.
— Скажи мне еще раз, почему ты ушла.
Я делаю глубокий вдох и кладу щеку на подушку.
— Потому что я отвлекла тебя, и ты чуть не умер.
Звук, с которым рука Дмитрия соприкасается с моей задницей, громкий, а затем меня адски жалит, и это вызывает у меня крик. В тот самый момент, когда гнев взрывается в моей груди, он вводит в меня палец, и интенсивность приятных ощущений мгновенно гасит мой пыл.
Ну, привет, хлыст, мой старый друг.
Когда Дмитрий дотрагивается до меня, он снова наклоняется надо мной, пока его рот не оказывается у моего уха.
— Это была не твоя вина.
Я поворачиваю голову еще сильнее и встречаюсь с ним взглядом. Я не знаю, что он видит на моем лице, но это заставляет его отстраниться, а затем он снова шлепает меня.
Желание распространяется по моему телу подобно разрушительной силе, и мое дыхание срывается с губ.
— Скажи это, – требует он.
— Что? – Я задыхаюсь, моя задница буквально горит.
— Что это не твоя вина, что в меня стреляли. – Он снова массирует мою нежную кожу, и это заставляет меня расчувствоваться.
Когда я слишком долго не могу произнести эти слова, он чертовски сильно шлепает меня по другой щеке, и я сдерживаю рыдания, уткнувшись в подушку.
Слезы текут из моих глаз, и мои эмоции переполняют меня, когда Дмитрий начинает массировать мой клитор. Мои бедра мгновенно выгибаются навстречу его руке, умоляя о большем трении.
Боже, я сошла с ума. Больше нет никаких сомнений.
Удовольствие начинает сводить мои мышцы, и я стону от того, как это приятно, а потом он, черт возьми, останавливается.
— Клянусь, как только я вернусь в Сиэтл, я, блять, сбегу, – угрожаю я ему.
Дмитрий издает смешок.
— У меня есть для тебя новости, Малышка. Ты не вернешься в Сиэтл.
— Что? – Я ахаю.
Он шлепает меня по клитору, и в моем мозгу происходит короткое замыкание.
Святое. Дерьмо.
— Скажи это, – требует он.
— Ах... что я должна была сказать? – Мой голос прерывается, мое тело дрожит от противоречивых чувств, которые он заставляет меня испытывать.
— Это не твоя вина, что в меня стреляли, – напоминает он мне, когда его палец снова погружается в меня.
Хм.
Я облизываю губы, и мне едва хватает мозговой активности, чтобы сказать:
— Я не виновата, что в тебя стреляли.
Дмитрий вытаскивает из меня свой палец, а затем запечатлевает поцелуй на моей левой ягодице.
— А теперь, – бормочет он низким и глубоким голосом, – скажи мне, что ты чувствуешь ко мне.
— Прямо сейчас я разрываюсь между злостью и испорченностью, – бормочу я.
Он снова шлепает меня, и я скриплю зубами, чтобы сдержать крик, затем рявкаю:
— Забудь об этом. Я злюсь на тебя.
И тут он, блять, усмехается.
— Теперь ты знаешь, что я чувствую.
Глава 34
ДМИТРИЙ
— Ты злишься? – спрашивает Ариана. – Почему? Я оставила тебя, чтобы ты был в безопасности. Ты должен благодарить меня!
Положив обе руки на ее малиновую попку, я массирую ее кожу, прежде чем двинуться вверх по спине, пока мои пальцы не обхватывают ее шею. Я наклоняюсь к ее уху.
— Я сказал тебе, что это тело принадлежит мне, а ты, блять, морила себя голодом.
Повернув голову, она хмуро смотрит на меня.
— Прости меня за то, что я не думала о еде, когда, блять, умирала от разбитого сердца.
Я снова отодвигаюсь и шлепаю ее по киске, и тогда она, блять, стонет.
Я хватаю ее за бедра, переворачиваю на спину и, положив руки по обе стороны от ее головы, пристально смотрю на нее сверху вниз.
— Потому что ты пыталась убежать от меня.
— Потому что я хотела уберечь тебя, – выпаливает Ариана.
Я немного наклоняюсь, пока мы не оказываемся лицом к лицу.
— Давай прямо сейчас проясним одну вещь. Я – защитник.
Раздраженная, она закатывает на меня глаза.
— Прости, что я забочусь о том, будешь ты жить или умрешь.
Схватив ее за подбородок, я наклоняюсь еще ближе.
— О, Малышка, ты можешь заботиться, но, черт возьми, не пытайся делать мою работу.
Гнев сходит с ее лица, на его месте появляется обиженный взгляд.
— Значит, я должна просто сидеть и волноваться?
— Нет. – Я пристально смотрю ей в глаза. – Ты должна доверять мне.
— Я доверяю, – шепчет она.
— Доверяешь? Правда? – Я делаю глубокий вдох, и он наполняется ее естественным ароматом.
Ее глаза начинают мерцать.
— Я действительно доверяю тебе.
Я обхватываю ее лицо руками.
— Что ты чувствуешь ко мне?
Эмоции заливают ее лицо, и затем она, черт возьми, наконец признается:
— Я люблю тебя.
Я сокращаю расстояние между нами и нежно целую ее в губы, затем спрашиваю:
— Почему было так трудно сказать?
— Потому что я знала, что, как только расскажу тебе о своих чувствах, ты никогда меня не отпустишь.
Я качаю головой.
— Вот тут ты ошибаешься, Малышка. В тот день, когда я сказал тебе, что ты моя, я не шутил. На этой планете нет такого места, куда ты могла бы убежать, где я тебя не найду.
—
