был другой приказ, но с этим он разберется позже, после того, как уничтожит всех, кто в машине, включая незадачливого, слишком уж незадачливого для сотрудника Генштаба майора Крюгера.
Приближался мост. Броневик, выехав на одну линию с грузовиком, оставил его позади, сокращая расстояние между собой и «хорьхом» теперь уже совсем быстро.
7
Из своего укрытия дядя Коля и Сашка Аверин отлично видели черную немецкую легковушку, стремительно, кажется, даже не разбирая дороги, несущуюся прямо на мост. Чуть дальше за ней летел на всех парах бронетранспортер, время от времени посылающий вслед машине короткие пулеметные очереди. Еще дальше, почти по прямой линии, двигался крытый грузовик со свастикой на брезенте, явно набитый солдатами.
Сваи уже заминированы, оставалось лишь повернуть ручку. Партизаны даже не пытались понять, что происходит и к чему немцы стреляют, хотя вроде бы воевать им не с кем, тыл ихний кругом, глубокий. Вот почему не думали – просто решили, что пришла пора выполнять боевое задание и уходить с пленником.
– Не пропускай легковую, Санек, – велел дядя Коля. – Погоди, как до середины доедет – и к Богу в рай всю эту музыку!
– Ну вас с вашим Богом, дядь Коль, – отмахнулся Сашка Аверин. – И даже если б и был, так немчура до рая никак не долетает.
– Поговори, поговори.
Дядя Коля, щуря глаза и прикрываясь рукой от яркого рассветного солнца, наблюдал, как «хорьх» вылетел на мост. Погодить бы, пока броневик там же окажется, чтоб обоих разом, да только легковая машина раньше на другой конец переедет, возись потом с ихней пехотой.
Со своего места Павел Гайдук тоже мог наблюдать происходящее.
Сначала не поверил, что так бывает – ведь это погоня, немецкий броневик гонит впереди себя «хорьх», точно такой же, как тот, на котором их группа, въехала в Харьков.
Такая же машина, да не та: ту, с рацией в багажнике, он сам вчера выдал Брюггену, чтобы тот еще крепче наживку заглотнул. Но в отличие от захвативших его в плен партизан Павел предполагал, какая драма могла разворачиваться сейчас на его глазах. Война и служба в разведке приучила верить в случайные совпадения и невероятные с точки зрения логики и здравого смысла повороты событий. Потому хоть Гайдук и засомневался, но через несколько секунд перестал: там, в «хорьхе», Мишка с Максом, и если их не нагонит броневик, то пустят на воздух вместе с мостом партизаны.
Кляп по рту – засаленная пилотка Сашки Аверина – мешал кричать, стянутые за спиной крепким армейским ремнем руки нельзя пустить в ход, и Павел заерзал по земле, замычал, привлекая к себе внимание.
– Лежать! – рявкнул на него Аверин.
«Хорьх» уже выехал на середину моста.
– Ну, с богом! – выдохнул дядя Коля, положив руку на ручку взрывной машинки.
Сашка Аверин снова хотел напомнить, что бога нету, но решил – это успеется. Пускай даже пленник помычит, с ним тоже отдельный разговор. Сейчас его полностью поглотило ожидание предстоящего зрелища…
Откуда только силы взялись!
Изловчившись, Гайдук развернулся на спине, помогая себе ногами, пододвинулся к дяде Коле, потом невероятным усилием выгнулся, рывок – и двумя сведенными вместе ногами он ударил, а точнее – брыкнул партизана, собиравшегося в следующий миг пустить на воздух мост и немецкую машину вместе с ним.
Нападения с тыла дядя Коля не ожидал – как сидел на коленях, так и завалился на бок.
А Павел не останавливался, сваливая на землю приемом молодого партизана: захват носком левой ноги за икру противника, удар правой ногой по коленной чашечке. Правда, бил Гайдук ниже, не собираясь калечить мальчишку.
– Ах ты гад! – заорал Аверин, хватаясь за автомат.
Но дядя Коля уже снова стоял у взрывной машинки, выкрикнул:
– Погоди! – и теперь уже повернул ручку.
Несколько секунд оглушительной тишины.
Взрыв!
Сваи под мостом осели, сам он будто пополам сломался.
И вместе с ним взлетел на воздух бронетранспортер, как раз успевший выскочить на мост, даже проехать треть расстояния…
Грузовик остановился на том берегу, из кузова высыпали солдаты, бессмысленно паля перед собой, но путь на другой берег им пока был заказан.
А «хорьх», успев благополучно переехать мост, по инерции пролетел на полной скорости еще немного вперед, потом машину занесло в сторону, она съехала с накатанной дороги и остановилась.
– Потом этого, потом! – приказал дядя Коля, хватая с земли свой автомат, совсем еще новенький ППШ, месяца не прошло, как прислали такие в посылке с Большой земли. И верно, решил Сашка Аверин, сволочь эту предательскую он всегда застрелить успеет, а тут дела посерьезней – из легковушки с двух сторон выбежали немцы, один с автоматом, другой – с пистолетом, и кто там у них еще в машине, поди разбери.
Не стали ждать партизаны, пока немцы ближе подойдут – дядя Коля сразу одного срезал, второй за машину залег, и придется потратить на них малость времени, нарушить приказ – уходить немедленно после взрыва.
«Странно, почему немец не стреляет в ответ», – мелькнуло у Сашки Аверина.
Но тут еще более странное началось. Из салона не выскочила – вывалилась молодая женщина, растрепанная, в довоенном платье и – вот те раз! – туфлях, самых настоящих, на каблуке. В руке тоже пистолет, а кричит по-русски:
– Не стрелять! Не стрелять!! Не стрелять!!!
Тот, другой немец, залегший за машиной, поднялся во весь рост, швырнул автомат в сторону, шагнул навстречу партизанам и выдал такую заливистую матерную тираду, что дядя Коля с Сашкой Авериным дружно опустили оружие – так только свои могут…
Чубарова ранили в плечо и бедро. Жить будет, но через фронт не дойдет.
– Не фрицы, так свои, – буркнул Сотник, однако без злости, только досада в голосе звучала.
Не удивился, увидев Пашку Гайдука живым, только связанным и с разбитым лицом. У Михаила после всего, что случилось за это утро, уже не оставалось ни времени, ни сил удивляться. Глянул на Павла, лежащего на земле, проговорил: «Вот так, значит…» – приказал партизанам развязать его и больше в объяснения не вдавался: сел на землю у машины, оперся спиной о борт, прикрыл глаза и наблюдал, как хлопочет возле раненого Чубарова уже пришедшая в себя после погони Аня Сорока, как расхаживает вокруг окончательно огорошенного произошедшим майора Крюгера молодой партизан, как Ольга выясняет что-то у партизана постарше, как понял Сотник, взорвавшего мост – и броневик заодно.
Гайдук подошел, уселся рядом.
– Купался, что ли? – без интереса, только
