меня останавливала мысль, что Маруся не оценит мой порыв. Поэтому я начала с отчёта про квартиру и посещение ювелира. Рассказ вроде бы закончился. Маруся выразительно посмотрела на меня, всё ещё обнимающую пакет с покупками, стоящий у меня на коленях.
— А в пакете-то что?
— Ой-й… — я вздохнула. — Не удержалась, можешь себе представить?
— Как раз могу. Покажешь хоть?
Этого только мне и требовалось. Я тотчас же разложила на кровати всю свою красоту.
— М-м, а вот это мне нравится, нежное такое…
В общем, вы понимаете, пошли совсем девчоночьи разговоры. И тут примчалась горничная:
— Барышня, Наталья Дмитриевна просят вас вниз сойти, там вам такое прислали…
— Сейчас приду! — я живо собрала свою красоту в комод.
— Что, интересно, там «такое»? — вслух удивилась Маруся.
— Да я бус стеклянных заказала, — беспечно сказала я. — И отправила их в виде подарка на моё имя.
— И сколько заказала? — в голосе Маруси зазвучало непонятное мне подозрение.
— Да просто на тысячу, — я посмотрела на изменившееся лицо подруги. — Что?
— Ты с ума сошла…
Мы торопливо спустились в вестибюль, где нас и встретила кастелянша. Встретила, что характерно, драматическим:
— Барышня, я понимаю — подарок. Но не шесть же мешков!
— Это, Наталья Дмитриевна, для специальной вышивки, — неожиданно сказала Маруся. — Мы по цветам подбирать будем, с девочками, так что пусть Ефимыч к нам в учебную стаскает.
— Ну, разве что для вышивки…
— Для какой ещё вышивки? — прошипела я, когда мы пошли вверх по лестнице, слегка ошарашенные представленными объёмами.
Маруся остановилась:
— А ты для чего хотела?
— Ну… Честно говоря, хотела поставить на них воронки и девчонкам оставить, чтобы они потихоньку браслетики вязали и Андрюше отдавали.
— Гениально. А когда они кончатся?
— Я… я не знаю.
— Значит так. Нам надо сделать такую штуку, против которой никто не сможет возразить. Из этих бус. Чтобы пришедший за помощью человек мог приложить руку и молиться, автоматически получая обратный исцеляющий поток. Хотя бы так.
— Узор? — предложила первую очевидную идею я. — В него и заложить формулу исцеления можно. В сам узор.
— Нет, — Маруся пошла вверх по лестнице, размышляя. — Просто узор не пойдёт. Нам надо что? Чтоб начальство одобрило. Причём без колебаний! Узор — слишком неопределённо, чтобы решить, хорошая это идея или плохая.
— Икону? — с сомнение предложила я.
— Не успеем за неделю. Да и на икону надо благословение брать до её изготовления, а это всё дополнительные заминки по времени.
Надо же, какие сложности… И почему я раньше ни о чём подобном не подумала?
— Пояс! — снова остановилась Маруся.
— Что — «пояс»? — не поняла я.
— Пояса, полотенца с молитвами можно вышивать когда вздумается, понимаешь? Не с картинкой, а просто с текстом! Шура у нас здорово такие делает.
— И буквы подбирать насколько легче!
— А вокруг можно и узор. Девчонок привлечь, многие рады будут. Ты ставишь воронки…
— Мы ставим воронки, — подняла палец я, — я одна не справлюсь.
— Хорошо, мы ставим воронки. Остальные пришивают. Надо только полосу ткани и разметить по цветам. Пошли обратно в кастелянную.
— Зачем?
— Ткань сразу попросим.
Наталья Дмитриевна увидела нас и насторожилась. Но Маруся так убедительно развернула ей идею, что кастелянша окончательно уверилась в благородности нашего начинания и выдала нам пять метров белой ткани примерно полотенечной ширины, удобно разбитой на клеточки (канва называется), которую гимназия закупала как раз для занятий рукоделиями. Красота!
В отделении мы нашли Шурочку и объяснили ей свою идею.
— А к какому числу надо нарисовать?
— Шура! Надо ещё вчера!
— Так что же вы молчали⁈ А какие цвета есть?
— Не знаю, — чувствуя себя довольно по-дурацки, развела руками я, — сейчас Ефимыч принесёт, посмотрим.
Шура укоризненно покачала головой.
— Давайте вашу ткань, я хоть пока буквы набросаю.
Они с Соней удалились в учебку, и тут пришёл Ефимыч с первым кулём.
— Кому тут бус⁈ Принимайте!
— Давайте сразу в класс! — я торопливо распахнула двери.
И началась практически ярмарка. Девчонки налетели на блестящее практически как сороки. Ахали, раскладывали кульки по размерам и цветам. Учитывая, что каникулярное безделье до некоторой степени всем надоело, учебка набилась битком. И чем дальше носил Ефимыч наши сокровища, тем больше комната становилась похожа на пещеру Аладдина, уставленную бумажными и полотняными пакетами с драгоценностями.
— Не успеем мы все бусины обработать, — мрачно покачала головой Маруся.
— Должны успеть. Шесть дней до воскресенья. По кулю в день. На двоих — уже по полкуля, — бодро пошутила я, вызвав ещё один скептический взгляд.
— Так, девочки, не растаскивайте! Системнее! — строго потребовала Шурочка. — Нам нужно определиться с гармонией и количеством материала!
Вот, такой подход мне нравится.
— Предлагаю пронумеровать пакетики, — сказала Ника. — И пользоваться легче будет, прямо по схеме пометим номера.
— Верно!
Немедленно составился комитет энтузиастов, переписавших все наличные бусины в особый листок.
— Ну вот, теперь и нам будет легче, — удовлетворённо кивнула Маруся, — обрабатываем номер — помечаем.
— Согласна.
— Девочки, помогите столы сдвинуть, неудобно на полу размечать! — раздался Шурин голос из гущи толпы.
— А они повторяются! — громко отметила Зиночка. — Смотрите, красных уже третья упаковка!
— А вот ещё, — откликнулась Рита, только на тех «10» написано, а на этих «8».
— А тут вообще «6»…
Шура оставила свою разметку и протиснулась к развалам:
— Так. Давайте самые крупные оставляем, остальные — отдельно ставьте. Если не хватит, будем из них фон собирать.
— Я смотрю, больше всего как раз шестёрок, — сказала Маруся.
— Вот с них мы и начнём, — мы кивнули друг другу. — Чего сидеть-то, правильно?
Мы взяли по кульку бесцветных бусин и потащили к себе в загорожку.
Бусины оказались собраны на нитки по сотне штук, и это было удобно: начинаешь с узелка и движешься по связке как по чёткам, до узелка. У меня на одну бусину уходило около двадцати секунд, у Маруси — побольше. Обработанные связки мы складывали в пустые ящики комодов, чтоб не путаться.
Я успела обработать две связки, когда была готова схема букв, это стало понятно из того, что
