до встречи с представителем осталось минут сорок, Вику залихорадило ещё сильнее. Ей даже показалось, что у неё температура поднялась. Несколько раз глубоко вздохнув, Вика вышла на террасу, чтобы немного отвлечься от тяжких раздумий.
По утрам отдыхающих в парке было немного. На скамейке, недалеко от её дома, сидели два старичка и женщина средних лет. Они о чём-то оживлённо болтали, размахивали руками и смеялись.
«Тоже поди профессора какие-нибудь, двухсотлетние, — Вика с грустью смотрела на них, размышляя о бренности бытия и превратностях судьбы. — Вот умрут эти профессора, а жрецы возьмут и воплотят их в Алтале. Профессора приживутся там, прикипят к ней всей душой, а жрецы придут за ними и скажут, мол не тот мир вы родным считаете. Кто понимаешь ли, вам это позволил?
Интересно, а кем я была в прошлой жизни, когда жила в Эвере? Может тоже профессоршей какой-нибудь? Не-е вряд ли, у меня ума бы не хватило. А может певицей была? Тоже вряд ли, судя по тому, сколько мне в детстве пришлось голос тренировать.
Вот Маша точно в прошлой жизни певицей была. Её талант чуть ли не в младенчестве раскрылся. А мне пришлось развивать свои очень средние данные, но результат получился весьма неплохой», — Вика вспомнила, как злилась на неё сестра последнее время. Кричала, что Вика ей подражает и что у неё нет своего стиля исполнения. Хотя он был. Это и преподаватель отмечала, и родители, и одногруппники по музыкальной школе, да вообще много кто.
— Ой, цветёт калина в поле у ручья. Парня молодого полюбила я, — тихо пропела Вика, первую строчку любимой песни, в детстве с сестрой они часто горланили её на кухне, а иногда и в подъезде, где акустика хорошая.
«В общем, певицей я стала в Алтале, а в Эвере кем я была? — снова задала себе вопрос Вика. — Может врачом? — подумала она, заметив Манолу, которая торопливо шла из одного корпуса клиники в другой.
И сколько интересно лет мне было, когда жрецы сказали хватит, пора делать из неё воплощённую?! Тоже поди лет двести, а то и триста? — Вика представила себя маленькой сухонькой старушкой, позади которой восемь или десять поколений внуков.
А если б я вернулась в Эвер, они все кинулись бы ко мне обниматься с криками: наша бабуля вернулась! Как долго мы тебя ждали! Пеки пироги скорей, мы голодные! Ужас какой! Нет-нет! Уж, лучше Алтала!»
— Виктория! К тебе пришёл представитель от жрецов, — Кинаки выглянула на террасу.
Вика на свежем воздухе так замечталась о всякой ерунде, что даже забыла о представителе. Но переступив порог дома, волна паники и страх ошибиться в своём выборе снова накрыли её.
«Голограмма», — поняла Вика, как только увидела хмурого, солидного мужчину в атласной синей мантии, с белым воротником и скрепляющей его крупной брошкой.
Представитель от жрецов сидел за рабочим столом, изображение которого, нелепо накладывалось и перекрывало настоящий обеденный стол Вики.
На всех канцелярских предметах: ручках, подставках, журнале и даже планшете, был серебряный герб, с изображением виноградной грозди, кувшина и ручья. Кстати, этот же герб был и на брошке, которая скрепляла белоснежный воротник атласной мантии.
— Доброе утро, — робко поприветствовала Вика сердитого представителя.
— Доброе утро, — ответил тот, уткнувшись в какие-то бумаги.
Вика села напротив, с видом провинившейся школьницы перед директором школы.
— Меня зовут Тэнир Дучат, я юристконсульт, представитель жрецов восточного клана. Ваше имя Виктория Одинцова. Так?
— Так, — кивнула Вика.
— Ваш агент Андрей Ильинский, сообщил нашему ведомству, что вы в одностороннем порядке расторгаете договор о возвращении в Эвер. Это так?
— Не расторгаю, а планирую, — уточнила Вика. — Чтобы определиться с этим вопросом, мне нужно выяснить, некоторые условия возвращения в Алталу. Тогда я точно скажу, готова я расторгнуть договор или нет.
Наверно, это прозвучало немного нахально, но для Вики это был вопрос жизни и смерти, поэтому она решила не церемониться.
— Какие условия вас интересуют? — нахмурился представитель.
— Меня интересует, где именно меня высадят, когда вернут в Алталу.
— Вас высадят возле дома, в котором вы жили до того, как попали сюда, — представитель говорил быстро, но клипсы-переводчки успешно справлялись с этой скоростью.
— А могу я попросить, чтобы меня высадили в другом месте? — спросила Вика.
— Где именно? — представитель нахмурился ещё сильнее.
— В деревне, возле дома моей бабушки.
— Да. Это возможно, — еле заметно кивнул представитель. — Но для этого необходимо уточнить адрес.
Вика ожидала такой ответ и заметно занервничала, когда услышала его.
«Как объяснить этой бездушной машине, что я тупо не знаю адрес? Я была там всего два раза. Семью привозил папа на машине сразу к дому. Деревня маленькая и адресов там поди отродясь не бывало», — в панике думала Вика.
— Понимаете… — замялась она, — я не знаю адрес бабушки. Знаю только название деревни Лыково. И смутно помню расположение её дома. На карте наверно, смогла бы показать.
Представитель пристально смотрел на Вику без малейшей эмоции на лице. Но Вика читала у него в глазах бегущую строку: «Ну ты и дууура!».
— Если это слишком усложняет задачу, то можно на перекрёстке меня высадить. В Лыково же есть перекрёсток какой-нибудь. Ну, был по крайней мере, — Вика понимала, что всё это звучит, как чушь несусветная, но что делать, если она не знала адрес.
Угрюмый представитель взял планшет или скорее ноутбук, нажал там несколько кнопок и повернул экран к Вике.
— Этот дом? — спросил он.
Дом и прилегающий к нему участок, был очерчен красным контуром, Вика долго к нему приглядывалась, не понимая даже, что она видит.
Представитель что-то переключил и изображение стало не нарисованное, а как видеосъёмка сверху. Камера то приближалась к объекту, то отдалялась, то поворачивалась в разные стороны.
Вика внимательно смотрела, но всё равно не могла понять, бабулин это дом или нет? Она помнила, что отец несколько лет подряд ездил туда, что-то строил, ремонтировал и вроде даже рабочих нанимал. Но уж слишком этот коттедж на видео отличался от той скромной дачи, что была в её памяти.
Представитель тихо покряхтел, давая понять, что распознавание объекта слишком затянулось. И в этот момент из дома вышла Анна Николаевна, бабушка Вики.
— Бабуля! — воскликнула Вика. — Это моя бабушка! — Вика, аж со стула соскочила от переизбытка чувств. На глазах выступили слёзы.
«Это знак! Это точно знак! Значит я всё правильно делаю!»
Представитель с тем же холодным равнодушием, повернул экран к себе и прикоснулся к изображению, отметив его на карте.
— Мы высадим вас в двух метрах от дома этой женщины, — заявил представитель.
— Да-да, — Вика так
