я тебе никаких обещаний не давал, – очень медленно произнес Авирам.
– А хоть бы и давал. – Сергей слегка захмелел, да и злость еще не прошла, так что он позволял себе откровенную грубость. – Что тебе помешает нарушить данное тобой же слово? Я ведь не иудей, а неверных можно и обмануть. В интересах каких-то там гипотетических тысяч своих единоверцев.
– Не зарывайся, – сквозь зубы произнес Авирам.
И Сергей понял, что тот действительно сильно разозлен.
Но ему уже было плевать.
– Да ладно, не прикидывайся, – махнул рукой Сергей и налил себе еще один бокал виски. – Можно подумать, что ты с легкостью не пожертвуешь мной ради еврейского парня. Я же не твой единоверец, просто какой-то гяур, которого и обмануть не грех, да и слово, ему данное, вполне можно нарушить.
– У тебя представления о евреях из ваших националистических брошюр, – неожиданно спокойно ответил Авирам. – Начать с того, что наши националисты неевреев называют гоями, а не гяурами. Гяуры – обозначение неверных в мусульманстве. А во-вторых, почему ты, даже не зная меня сколько-нибудь близко, отказываешь мне в наличие таких черт, как честь и достоинство? Или думаешь, что ты один-единственный во всем мире, кто держит слово, способен пожертвовать всем ради друзей, кто может упасть на амбразуру? – Сергей почувствовал, что краснеет. Похоже, он действительно увлекся. – Ты обидел меня, Юрий, причем походя и незаслуженно. Это не помешает мне с тобой работать, если придется, но моим другом ты уже никогда не станешь.
Авирам вышел из номера, а Сергей сидел, ощущая себя не просто оплеванным, а с головой окунутым в дерьмо деревенского сортира. Ему было очень стыдно, но слово ведь не воробей… Где-то на задворках сознания мотылялась мысль, что во всем виновато спиртное, но Сергей прекрасно понимал, что в своей злости на всех и вся зашел слишком далеко. Наверное, именно поэтому, когда к нему приблизилась Наталья, он не отшатнулся от нее.
– Отмени рассылку до завтрашнего утра, – тихо произнесла она, взяв Сергея за руку. – Обещаю, что никто не попытается причинить тебе вреда. Ты нам действительно пока еще вроде как нужен. А тебе надо отдохнуть.
– Я лягу на диване, – пробурчал Сергей, садясь к ноутбуку.
Наталья демонстративно отошла в сторону. Андрей (как-то так получилось, что из всей прорвы народа, находившейся в номере в начале беседы, остались только они втроем) хмыкнул, подошел к бару, налил минералки и принес Сергею. Тот с благодарностью принял стакан, жадно выпил, немного поколебался, но рассылку отменил. Причем совсем. Оставил в действии лишь один адрес, с которого письмо должно быть отправлено через три месяца. Видимо, все-таки проникся словами Авирама о данном слове, чести и достоинстве. Хотя еще час назад был твердо уверен, что этим людям верить нельзя ни в коем случае.
Закончив с рассылками, Сергей налил себе еще виски и вышел на балкон. Через минуту он почувствовал, что сзади кто-то стоит. Даже не оборачиваясь, понял, что это Андрей. Спецназовец немного постоял сзади, а потом подошел и встал рядом.
– Хреново?
– Мне только еще одного психолога не хватает, – хмыкнул Сергей.
– Ты все правильно сделал. Я в твоей ситуации ТАК бы не разрулил. У меня злость выплеснулась бы в другое, – хмыкнул Андрей. – Только я хочу тебя предупредить, что после твоего взбрыка по поводу интернет-рассылок тебе уже никогда не выбраться из-под пристального ока конторы. Если, конечно, жив останешься. В чем я сильно не уверен.
– А чего они ожидали, привлекая к своим делам журналиста? – поневоле улыбнулся Сергей. – У меня же профессиональное недержание информации. Что-то узнал – сразу надо сообщить широким массам.
– Так они тебя не как журналюгу привлекали, а как опера.
– От опера во мне мало что осталось. Я уже не просто называюсь журналистом, я действительно им себя ощущаю. А главная работа журналиста в чем? Правильно! Донести людям то, что они пока еще не знают.
– Вот-вот, – кивнул Андрей, – наши операции секретны, а ты этакий разбазариватель тайн. Если завтра этот Коэн тебе что-то расскажет про операцию, это значит, что после окончания израильской эпопеи тебя, скорее всего, уберут. Ты извини, но я говорю так, как есть. И твои покровители из ФСБ тебе вряд ли помогут. Несмотря на все их расклады. Ты еще хочешь знать подробности операции?
– Наверное, я действительно полностью трансформировался в журналиста. А может, просто по жизни любопытен. Но мне действительно очень хочется узнать подробности того, во что я вляпался. Ну а там… Будет день, будет пища.
– Делай как знаешь, ты взрослый мальчик. Но ты мне нравишься, и именно поэтому я тебя сейчас и предупреждаю. Скорее всего, выяснится, что нападавшие не имеют отношения к тем, кому ты должен передать документы. И будет иметь смысл продолжить операцию. А это значит, что завтра Авирам тебе что-то расскажет. Не смотри на меня ожидающе, я подробностей не знаю. И в отличие от тебя знать не хочу. Моя задача лишь прикрытие, остальное не волнует.
– Кто владеет информацией…
– Только вот миром я владеть не хочу, – перебил Андрей. – И тебе не советую хотеть: такие хотения плохо заканчиваются для хотетелей. Ну да ты и так в курсе. В общем, я тебя предупредил, а дальше – как сам знаешь. Могу сказать лишь одно: в Израиле мы постараемся не позволить тебя завалить. А уж когда вернешься в Россию, разбирайся сам.
– А если вам самим и прикажут меня ликвидировать? Ведь это будет приказ.
– Хочу тебе напомнить о Нюрнбергском процессе, где было ясно и однозначно сказано, что приказ о заведомом преступлении идет вразрез с присягой. Так что подобный приказ я имею полное право не выполнять. А если серьезно, то у меня имеется первый приказ: сохранить твою тушку. Полученный лично. А второй приказ, на твою ликвидацию, может поступить только через третьи руки. Так что я имею полное право промурыжить с исполнением. И потом, что бы ты о нас ни думал, но мы не маньяки, получающие удовольствие от убийства. А в твоем случае это просто ничем не мотивированное убийство. Нам, конечно, ничего за это не будет, но мы вряд ли согласимся.
– Совесть замучает? Но я же возможная причина разглашения секретов.
– Вот именно что возможная. Если всех возможных устранять, то в стране половину населения перестрелять надо.
– Да еще и неблагонадежен, что уже показал сегодня.
Андрей лишь усмехнулся, сжал плечо Сергея и ушел. А Якушев остался обдумывать разговор. Вроде как ему только что сообщили, что у него имеются союзники в этой стране, а с другой стороны – сказали, что долго ему не жить. Как
