Норманн промолчал, не нужна ему была слава завоевателя или освободителя. Если верить истории, для данного времени это оказывалось нереальным. Ганза с Новгородом повязаны одной веревочкой, земли Лифляндии не стоят большой войны и разлада устоявшихся торговых путей. Готланд еще можно потрепать, расширяя добычу золота, серебра и меди, правители торговой империи упустили рынки сбыта и начали скатываться на второй план. Поцеловав крест, Норманн развернулся к посадникам Малого Веча и от неожиданности вздрогнул: десять бояр синхронно согнулись в низком поклоне. Ну дела! Ответив вежливым поклоном и желая покончить с тягостной церемонией, он обнял и расцеловал отца, затем всех остальных посадников. Заметив чуть позади воеводу Ивана Калиты, дружески обнял его и шепотом сказал:
– Если б ты знал, как мне надоела вся эта тягомотина! Скорее бы домой!
– Потерпи чуток, – улыбнулся Ахмыл. – Дай людям порадоваться нежданному празднику.
– Какому празднику, да еще нежданному? – искренне удивился Норманн.
– Неужто сам не понял содеянного? Распря закончилась, взяв Ругодив и лифляндские земли, ты прочно объединил Псков с Новгородом.
Слова Ахмыла или, правильнее сказать, князя Ивана Трубецкого, окончательно расстроили Норманна. Он не мессия, не миротворец и не завоеватель, а случайный в этом мире человек!
– Садись, Андрей Федорович! – Откуда-то сбоку подвели тонконогого красавца-скакуна из прошлогодних персидских подарков.
Уже сев в седло, Норманн вспомнил конюха, которого по случаю «увел» у белозерского князя. Имя забылось, зато в памяти осталось Трубчевское княжество, удел Ахмыла. Что же, хорошая возможность разузнать о жизни этого странного человека из первых рук.
Княжеская сотня с лихим посвистом вырвалась вперед, за ними не спеша двинулись Норманн с Михаилом Телятьинским и фон Вейсенштейном. Малое Вече пристроилось сзади в сопровождении отряда шевалье и городской стражи. Кавалькада получилась красочной, а если добавить примкнувших купцов, то и внушительной. Мостовая буквально гудела от топота копыт, а французы с удивлением смотрели на высокие стены с мощными башнями. Четырнадцатый век, в Европе имелось два крупных центра с примерно одинаковым населением в четыреста тысяч человек. Это Париж, который контролировал поток товаров по Сене, и Новгород. В то же время между двумя городами существовала принципиальная разница. Столица Франции жила за счет сбора денег за транзит грузов из Генуи, а новгородцы сами торговали китайскими, индийскими и персидскими товарами. Когда приблизились к Наревским воротам, с башен ударил пушечный салют.
– Матерь Божия! – испуганно перекрестился фон Вейсенштейн.
– Не пугайся! – весело крикнул Норманн. – И тебе пушек дадим!
– И пушкарей дашь? – с надеждой в голосе спросил Михаил Телятьинский.
– Твоих воинов научим, у меня в замке хорошие учителя!
В то же время Норманн внимательно следил за французами, пытаясь уловить их первое впечатление от встречи с Новгородом. Судя по всему, сравнение оказалось не в пользу Парижа. Оно и верно, там город был обнесен общей четырехметровой стеной с редкими башенками – защита от ворья, а не против врагов. Реальную военную защиту обеспечивали две внутренние крепости – Лувр и Бастилия. Контроль за судоходством осуществлялся с Нельской башни, а мост охраняло два замка – большой и малый Шатле. Здесь же перед взором шевалье предстало три кольца настоящих боевых стен с грозными башнями, да пушечный салют добавил эмоций.
– Тебе с Малым Вече в Грановитую палату, – поравнявшись с Норманном, шепнул Ахмыл.
– А ты?
– Вечером свидимся, – подмигнул московский воевода, – батюшка твой пригласил на пир.
Остановившись у ворот в подворье Вянгинских, Норманн подождал бояр Малого Веча, которых осталось только пятеро, и дальше поехал стремя в стремя с отцом. Посадским боярам подобное «равноправие» пришлось по нраву, они подтянулись, и маленький отряд выехал на Софийскую площадь ровной шеренгой. У Грановитой палаты слуги приняли поводья, бояре снова встали в ряд напротив иконы над входом с надписью: «Не на лице зряще судите, сынове человечестии, но праведен суд судите, им же бо судом судите, судится и вам». Федор Данилович Вянгинский запел молитву, остальные хором подхватили, а Норманн, не зная слов, просто крестился. Затем поднялись на третий этаж и вошли в сияющий золотом зал. Расходящаяся гранями центральная колонна подпирала свод потолка, а изящная лепнина сверкала позолотой! А пол – просто чудо! Искусно вырезанные белые, голубые, красные и черные гранитные плиты создали неповторимый парадный узор византийского стиля. Куда там французской готике, здесь чувствовалась рука константинопольских мастеров. Судя по мебели, помещение предназначалось для официальных заседаний, причем зал был четко разделен на три зоны. Справа длинный стол на тридцать кресел, слева что-то похожее на место для приема послов, а чуть дальше уютный уголок с круглым столом. Именно туда и пошли посадники.
– А почему здесь тридцать дверей? – рассмотрев помещение, спросил Норманн.
– Здесь собирается тридцать золотых поясов, – ответил Федор Данилович.
– Каждому своя дверь! А смысл?
– Мы все равны, никто никого не пропускает впереди себя.
Норманн непроизвольно фыркнул, ну действительно, детский сад какой-то! Да какая разница в том, кто вошел первым, а кто последним! Нет, наделали в стенах дверей и таким способом добились видимости равенства!
А портьеры на окнах не просто шелковые, шиты серебром и золотом! В нижней части ровными рядами шли золотые и серебряные рыбки, а выше на красных крыльях летели серебряные ангелочки с золотыми ликами. Это вам не на швейной машинке блескучими нитками вышивать, здесь работали настоящие художники, причем местные. Герб Новгорода с двумя мишками у трона появится лет через пятьдесят, а сейчас это святая София, которую изображают как ангела с красными крыльями.
– Садись, сын! – Голос Федора Даниловича оторвал Андрея от изучения убранства. – Рассказывай.
Вот так, коротко и ясно. О чем рассказывать? Типа: «Погода в Англии по-прежнему туманная, в Аквитании виды на урожай обнадеживающие». После некоторого замешательства Норманн решил, что новгородцев могут интересовать только лифляндские события.
– Ругодив сдался без сопротивления, а дворянская конница перехватила городскую казну вместе с закладными, купчими и прочими бумагами, – сообщил тихо.
– Свитки отдай Владимиру Даниловичу, он дока по этой части. Как земли с рыцарями думаешь разделить?
– Сразу мурманов отправил с наказом особо не задираться. На месте разберутся с хозяевами замков.
– Они разберутся! – хохотнул Давид Борисович Батецкий. – Как бы войну не затеяли.
– Любители подраться, не спорю, – согласился Норманн. – Да земли под себя берут, никто не захочет войны у собственного порога.
– Что получается с границами Лифляндского княжества? – спросил Федор Данилович.
