ни о каком алиби не стоило и мечтать. Ворвавшиеся в опочивальню евнухи разбираться не будут, а просто прикончат удачливую диверсантку-бомбистку. И это если вообще найдётся куда врываться. Опыт, приобретённый в пустыне, буквально кричал о том, что заодно с взиром взорвётся и половина дворца, похоронив под обломками и правителя, и Алину, и целую кучу слуг и придворных...
А хозяин Тилланда тем временем возбуждался от танца всё сильней и сильней.
Девушка видела, как потоки энергии стекаются в дряблое тело взира и наполняют его здоровьем и силой. Как несколько рунных камней начинают светиться зелёным и красным и переправляют полученную энергию в пах старикашке.
— А ты, в самом деле, хе-хе, кудесница, — приговаривал между делом Бшага́т. — Давненько уже я не чувствовал в себе столько мощи... маленькая похотливая сучка... хе-хе... Удивлён-удивлён, что ты всё ещё девственница... Но ничего, я тебе обещаю, это всё ненадолго. Я обожаю срывать бутончики первоцветов... Ух! Какая ты вся... аппетитненькая... Э-э, да ты, видать, тоже хочешь... Хочешь, я вижу... Вижу, как твоё тесное лоно наливается соком... как оно жаждет, хе-хе... принять в себя моего петушка... Знаю, сперва тебе будет немножечко больно, но это пройдёт... Пройдёт, потому что ты ощутишь в своём лоне всю силу истинного саира. Ты будешь биться в моих руках и молить, чтобы это никогда не кончалось. А после я изолью в тебя своё семя... А потом это всё повторится. Снова и снова. И ты забудешь про всё. Ты будешь жить лишь безудержной жаждой любви великого взира...
Слова старика обволакивали сознание, давили на разум, создавали фантомы, и если б Алина являлась обычной девушкой и не видела, как от рунных камней правителя Ривии тянутся к ней волшебные нити, заставляя поверить в иллюзию и подчиниться магическому гипнозу, она бы наверняка покорилась могучей воле злого саира. Заставила бы себя поверить, что перед ней не древний и страшный старик, а прекрасный юноша, желающий подарить ей весь мир и погрузить их обоих в океан вечного наслаждения.
Беглянка едва не пропустила тот миг, когда Бшага́т неожиданно оттолкнулся от кресла и всего через пару мгновений очутился прямо возле неё. Он оказался настолько быстр, что Алина почти «попалась». Лишь в самый последний момент она смогла увернуться от цепких ручонок саира и будто в испуге, но не прекращая танец, отпорхнула от него на десяток шагов.
— Хе-хе... ты хочешь со мной поиграться? Ну что же, давай. Это будет забавно...
Он снова метнулся к девушке, но она вновь увернулась.
Колдун возбуждённо взревел и, по-обезьяньи раскинув руки, пошёл на Алину. Качаясь из стороны в сторону, дёргаясь, словно в припадке, и явно желая загнать добычу куда-нибудь в угол, откуда ей уже точно не вырваться. В его глазах плескалось безумие. С оскаленных, как у зверя, зубов, стекала слюна.
Маленькая танцовщица бросалась то влево, то вправо, пытаясь прорваться в пустое пространство, но охваченный страстью саир не давал ей ни единого шанса, раз за разом перекрывая пути отхода.
Девушка с ужасом и содроганием смотрела на ослепительно яркий огонь, горящий у старика между ног. Она отчётливо понимала, что если колдун до неё доберётся, то этот огонь неминуемо окажется в ней. И тогда она просто наложит на себя руки. Как? Соберёт в кулак разлитую вокруг магию и уничтожит ей и себя, и насильника. От такого исхода Алину буквально трясло, но ещё больше она боялась другого. Что она даст слабину, и страшный саир продавит её и так уже дышащую на ладан защиту.
И тогда арладарский кошмар, которого она избежала лишь чудом, повторится по новой. Здесь и сейчас, в столице Тилланда, только в более отвратительном и, что ещё ужаснее, свершившемся виде. И в этом случае, как и другие наложницы из гарема, Алина станет безропотной и покорной рабыней взира Бшага́та, готовой на что угодно, лишь бы удовлетворить все желания и хотелки своего похотливого господина...
— Ты не уйдёшь от меня, мелкая дрянь! И я не дам тебе сдохнуть, когда поймаю, — будто прочёл её мысли саир. — Я вопьюсь в твои перси, я обойму́ твои чресла, я войду в твою плоть, я раздербаню твою недотрогу и буду сношать её до тех пор, пока моё семя у тебя из ушей не польётся. А потом посажу тебя, как собачку, на цепь, и ты будешь каждую ночь умолять меня о любви, есть с моих рук, лизать мои сапоги и ублажать мой могучий стержень...
Колдун швырял в неё заклинающие слова, словно тяжёлые ядра. Девушка отступала всё дальше и дальше, и с каждым шагом её всё больше и больше охватывала постыдная паника. Она не знала, что делать, как выпутаться из ловушки, которую сама же и выстроила.
Решение пришло, как всегда, неожиданно.
Алину как будто током ударило.
Руны! Рунные артефакты Бшага́та, отвечающие за здоровье хозяина. В отличие от амулетов имперских магов, они не являлись универсальными. Одни его артефакты помогали дыханию, другие сердцу, третьи укрепляли костную ткань, четвёртые накачивали энергией мышцы, пятые позволяли старому взиру наливать своё естество силой и мощью молодого бычка...
Замерев на мгновение, девушка сосредоточилась и, уловив ритм перекачки магии из одного «сосуда» в другой, полностью высушила у противника те рунные записи, что давали ему способность свободно двигаться.
Результат её действий сказался практически сразу. Ноги саира «неожиданно» подломились, и он рухнул на мраморный пол, словно подкошенный. Правда, это его не остановило. Взвыв от досады, не помня себя от боли и вожделения, он продолжал рваться к добыче. На четвереньках, ползком, кляня почём зря свои дряблые мышцы, отказавшие ему в самый неподходящий момент.
Алина в ужасе пятилась от старика, что ревел раненым зверем, но не собирался упускать свою жертву. Пятилась до тех пор, пока не упёрлась в стену.
— Я тебя разорву, — рычал одержимый любовным пылом саир. — Ты будешь моей, моей. Я возьму твою плоть, я подчиню твою душу...
Вместо того чтобы перекинуть часть силы в погасшие руны, он исступлённо, как сумасшедший, накачивал магией собственный уд.
Помочь ему с «взрывом гормонов» проблемы не представляло.
Сжав в кулаки свои побелевшие пальцы и еле сдерживаясь, чтобы не закричать, бывшая невеста Ашкарти направила все имеющиеся в наличии энергетические ресурсы в рунные записи колдуна, отвечающие за его мужское достоинство. Дальше ей оставалось
