Книга Очаровательная сумасбродка - Эллисон Чейз

Заехав глубоко в долину и оказавшись милях в полутора от Бриарвью, Колин потянул Кордельера за уздечку, чтобы скакун замедлил бег. Эксмуры на бегу окружили их, но промчались мимо, сжимая бока, когда они пробирались между скалистыми холмами, окружавшими восточный край долины. Кордельер остановился, но нетерпеливо бил копытом землю, а остальной табун постепенно исчез из виду.

Когда земля перестала дрожать и воздух успокоился, эйфорическое биение его сердца унялось, кровь перестала бурлить в жилах. Он был в ответе за этих лошадей, а обязанность защищать их приносила ему невероятную радость, о которой он никогда не рассказывал ни единой живой душе. Как бы ни был его отец уверен в том, что владеет табуном, живущим на его земле, Колин твердо знал: эти дикие лошади не принадлежат никому. Точнее, принадлежат, но только этой земле, традициям и легендам. Они свободны и будут терпеть присутствие постороннего человека только в том случае, если коллективная воля не воспротивится этому.

Именно так они терпели Колина и Кордельера. Еще мальчиком Колин понял, что единственное, чего ему хочется, — это скакать по вересковой пустоши, и чтобы при этом дикие лошади неслись рядом, считая его членом табуна. Колин сначала не понимал, как это происходит, но постепенно начал осознавать, что это не лошади принадлежат ему, а он — им. Да, они нуждались в его защите от тех, кто мог причинить им вред, — мужчинам вроде его отца, или тех, кто может разрушить их естественный ареал. Но и он нуждался в них не меньше, потому что только в окружении этих чудесных диких животных он чувствовал себя по- настоящему живым.

Внезапно в нем появилась уверенность, что, будь Холли рядом, он смог бы освободиться от любых проклятий — существующих и придуманных, избавить от них себя и свою семью. Рядом с ней он смог бы обрести счастье.

Глубоко вздохнув, чтобы наполнить легкие влажным свежим воздухом, Колин развернул Кордельера и поехал в сторону дома. Если он пустит Холли в свой мир, ее жизнь может измениться в худшую сторону. Этого он допустить не может.

Подъехав к лесистой части Бриарвью, Колин приготовился пришпорить Кордельера, чтобы перепрыгнуть окружавшую ее реку. Он уже пригнулся к темной гриве своего скакуна, но тут заметил, что вода несет с собой какие-то обломанные старые доски. А через мгновение ветер принес с собой отчаянные крики. Колин снова выпрямился и остановил Кордельера. Напрягая слух, он снова услышал крики, от которых его скакун встал на дыбы, перебирая передними ногами в воздухе.

Кровь застыла у Колина в жилах. Старый мост! Пришпорив коня, он пустил его в галоп.

Не прошло и минуты, как он заметил наполовину погруженные в воду темный подол платья и белые нижние юбки, над которыми в воздухе яростно размахивали две руки. На мгновение в пенящейся воде показалось полное отчаяния лицо Холли. Но течение тут же снова подхватило ее, развернуло и накрыло с головой. Теперь Колин видел лишь мокрые и блестящие пряди рыжих волос. Его сердце застучало где-то в горле. Господи!.. О Господи!..

— Холли! — закричал он. — Я иду!

Снова развернув Кордельера, он пустил его в полный галоп вдоль реки. На ходу Колин вынул ноги из стремян и перебросил одну ногу через шею коня, так что теперь обе его ноги свешивались в сторону воды. Затаив дыхание, он ждал, когда поравняется с Холли, чтобы добраться до нее. Через несколько ярдов поток должен немного сузиться, но этого должно быть довольно для того, чтобы можно было исполнить задуманное, молил Бога граф.

Колин слегка натянул поводья, и Кордельер чуть замедлил бег. Граф мысленно досчитал до трех, выскочил из седла и ударился о берег с такой силой, что его зубы лязгнули. А потом, улучив мгновение, он скользнул в реку. Зайдя в воду по грудь, он упрямо побрел вперед, изо всех сил сопротивляясь неистовому течению, чтобы дойти до середины водного потока.