Парчовые подушки с кистями, тончайшие занавеси на больших окнах с резными ставнями. Исключительно серебряная посуда и много дерева, что ценится в засушливых краях, посчитай, дороже золота: украшенные узором скамьи и столы, и даже ажурная ширма, за которой можно переодеваться. И всё никак не удавалось поверить, что находятся эти хоромы в том же самом доме. Стоило, конечно, преодолеть столько испытаний, чтобы удостоиться милости Мастера.
Млада наконец отмылась и переоделась в чистое, нарочно припасённое на случай, если доведётся когда-нибудь добраться до кадки с водой. Позже всё та же молчаливая служанка принесла кувшин с вином, ароматные сладости на серебряном блюде и записку. В ней Ворон сожалел, что ученица не согласилась разделить угощение с ним. Неужто, бедолага, совсем от тоски измаялся? Ни к чему из принесённого Млада и не притронулась. Хоть и мелькнула подлая мысль всё ж принять его приглашение, а там и прирезать гада в постели.
К тому времени, как она закончила приводить себя в надлежащий вид — а когда ещё следующая оказия случится? — уже совсем стемнело. И, более не медля, Млала отправилась к Хальвдану, попутно попросив служанку позвать к нему остальных. Пусть хозяин узнает. Со своими спутниками разговаривать ей, уж верно, не запрещено. Могли, конечно, и подслушивать, но о том, что Ворон балуется соглядатайством, ей известно не было. Стало быть, особой мнительностью он не страдал. Да и гости, положа руку на сердце, у него сроду не появлялись. Лишь ученики. И то редко когда хотя бы трое за раз — чаще по одному или двое. Да и пересекаться им не позволялось — где уж тут заговоры строить.
Верег занимал себя тем, что разглядывал в окно ореховую рощу и луг за ней. Он стоял, зажав в руке рубаху, которую так и не надел, хоть кожа его давно высохла. Воевода тоже смыл пыль, даже чуть отросшие волосы вновь по бокам выбрил и наконец перестал походить на бродягу. Млада медленно шла, невольно разглядывая полосы шрамов на его спине и остановилась нарочно подальше, чувствуя досадную неловкость.
— Что сказал Ворон? — верег обернулся.
— Он отказался помочь.
Хальвдан ухмыльнулся, мол, и не сомневался, что так будет.
— Что же теперь, силой его заставлять? — воевода потеребил ещё не остриженную бороду. — Как-то плохо верится, что это удачная затея. Не похож он на того, кто легко сдаётся.
— Потому что это плохая затея, — согласилась Млада. — Как ты его заставишь? На поединок вызовешь? Нападёшь? В честной схватке его не победить. А не по-честному ты сражаться не умеешь. Разве что я могу попытаться.
— И почему же ты решила, что я сражаюсь только честно? — Хальвдан якобы обиженно дёрнул бровью. — У меня есть в запасе несколько приёмов…
— Я не шучу, воевода! — оборвала его Млада. — Ты — воин, а он — убийца. Который любит убивать. Значит, только мне остаётся с ним связываться. Но я знаю, что это не поможет.
Верег покачал головой, собираясь возразить, но вдруг передумал. Он скользнул взглядом по её поясу.
— А что с твоим мечом? Он вернёт тебе его?
— Нет. Но тут я попробую решить всё сама… Ещё попробую. Возможно, у меня есть, что ему предложить.
Хальвдан подозрительно сощурился. И от этого вдруг стало стыдно. К тому же все неудачи прошедшего дня вмиг обрушились на плечи. Млада, пряча взгляд, провела ладонью по лицу, а когда подняла голову, оказалось, что Хальвдан подошёл очень близко. Так, что ощущалось тепло его кожи. Или просто хотелось его ощущать?
— Сейчас придут остальные, и мы будем решать всё вместе, — верег ободряюще сжал её локоть. — Хватит прикидываться скалой, девочка, словно тебе всё нипочём. Даже скалы точат вода и ветер.
Млада слышала его слова глухо — так сильно шумела кровь в ушах. Совсем, как тогда, в “Барсучьем хвосте”. Тогда хмельная удаль толкнула её к воеводе, а ещё нестерпимое желание, которое до тех пор удавалось сдерживать. И от собственной наглости и волнения становилось трудно дышать. Так хотелось в тот вечер, чтобы Хальвдан сделал за неё последний шаг. Но он оказался умнее.
Млада попробовала отступить, но ноги не послушались. Воевода вопросительно посмотрел ей в глаза, придержав, будто решил, что она сейчас упадёт.
— Пусти, — осипшим голосом попросила Млада, хоть вовсе этого не хотела.
Но верег, напротив, обхватил её другой рукой за талию и привлёк к себе. Словно прочёл все до единой мысли. Его дыхание, тронув волосы, скользнуло по виску, и дальше — по скуле. Сердце зашлось в бешеном стуке. Млада откинула голову, расслабляясь в предвкушении…
Едва слышно отворилась на хорошо смазанных петлях дверь, и раздались шаги. Разочарование окатило с головы до ног ледяной волной. Воевода спешно убрал руки, Млада едва не зарычала и, открыв глаза, повернулась к вошедшим.
— Что-то подсказывает мне, что Ворон не станет уничтожать посох, — с порога пробурчал Зорен и тут же уселся на диван, устало прикрывая веки. — Тащились сюда зря.
— Не ты ли нас зазывал? — огрызнулась Млада. — Будто сразу это не было понятно. Но мы пришли, и я на камни тут всё разнесу, но не пойду назад ни с чем!
— Я лишь предположил, что Мастер сможет его уничтожить! –
Зорен снова вскочил на ноги, но, покачнувшись, схватился за подлокотник. — Да, я виноват во многом, но я сожалею. И мне хотелось помочь. С какой-никакой надеждой всё ж лучше, чем совсем без неё.
— Сядь, прошу, — скривился Хальвдан. — А то помрёшь прям на этом месте, чего доброго.
Зорен скрипнул зубами, но перечить не стал и снова сел. Млада только фыркнула, зло прошлась взад-вперёд, размышляя, как теперь быть. И в голову приходило только одно решение: попробовать обойтись без Ворона. Хоть ради него они сюда и пришли. Хозяйничать в его доме — дело тоже не слишком надёжное, но, в конце концов, оно казалось теперь гораздо более простым, чем уговорить Ворона расстаться с молодостью и силой. Вон, жрецу предложи их вернуть, не откажется, поди. Слишком уж быстро люди привыкают к хорошему.
— И что у него вовсе нет никаких слабых мест, на которые можно было бы надавить? — хмуро поинтересовался Хальвдан.
— Нет, — невесело усмехнулась Млада. — У него есть всё, но в то же время ему нечего терять. Потому ни припугнуть, ни пригрозить не получится.
Воевода потёр пальцами глаза, будто все эти неурядицы резко его утомили. Возможно, он уже не раз пожалел о том, что пошёл с Младой. В Кирияте, знать, было бы всё же спокойнее. Рогл с Веданой только тревожно поглядывали на остальных,
