я стану шелковым?
— Фил…
Рита буквально застыла в шаге от меня, не решаясь подойти ближе, заглянула в глаза и чуть ли не по миллиметру стала сокращать расстояние. Провела ладонью по щеке и торопливо обняла. Словно боялась, что я ее оттолкну.
— Вы слишком давно не общались, Фил, — прошептала она, прижимаясь щекой к моей груди.
— Меня все устраивало. И его тоже.
— А сейчас? Разве что-то изменилось? — Ангел подняла глаза, мягко подталкивая меня задуматься, а не пороть горячку. — Он ведь приехал потому что по тебе скучает, но боится это показать. А ты просто не ждал такого от него.
— Думаешь?
— Ну да. Давай сядем? Так же удобнее ругаться.
— Не хочу ругаться. И с чего ты взяла, что я собираюсь ругаться с тобой? — усмехнулся я, опускаясь на диван, а Рита тут же забралась ко мне на колени.
Расстегнула молнию на толстовке, стянула ее вниз и пальцами провела по руке, очерчивая все изгибы тела дремлющего дракона.
— Это, наверное, очень больно, — выдохнула она, едва тронув подушечками пальцев когтистую лапу с веточкой лаванды. — И ещё тебе нужно в душ. Ты потеешь, когда волнуешься.
— Я не волнуюсь. Это все из-за толстовки.
— Точно. Вредная толстовка, — хихикнула Рита. Погрозила ей пальцем, от чего я тоже рассмеялся, и посмотрела мне в глаза. — Но в душ все равно надо.
— Ну так пойдем.
— А я не надевала толстовку, — улыбнулась она.
— Но ты же за меня волновалась? — спросил я.
В шутку. А Рита замотала головой. Только по глазам понял, что волновалась. Всерьез. Может, даже больше, чем я сам.
Я боюсь пошевелиться, чтобы не разбудить спящего Ангела. Проснулся среди ночи от мысли, что она права, и все действительно так и есть. Я волновался. Батя тоже, хотя и скрывал это, как мог. Нам давно стоило поговорить. Без оров, без претензий. Один на один. Но стал бы я его слушать раньше? Вряд ли. Да и этот разговор точно бы пошел по накатанной схеме, если бы не присутствие Ангела. Она всего-то держала мою ладонь, а я чувствовал себя не так, как обычно. Будто тепло ее пальцев медленно плавило ледяные иголки, которыми я себя окружил. Раньше моральный перевес всегда был на стороне отца — он был у себя дома, плюс Инга со своей ненужной заботой и игрой в мамочку, что только подливало масла в огонь. И мне ничего не оставалось, как крыситься, любые его слова выворачивать наизнанку, искать в них претензии и упреки, доводя и себя, и его до состояния, когда каждое слово может стать искрой, после которой кто-то обязательно рванет. Лучше любой защиты может быть только нападение. Но сегодня все было наоборот. И перевес, если его так вообще можно назвать, впервые был на моей стороне. А может, все гораздо проще и дело не в этом? Я поправляю одеяло, закутывая плотнее моего маленького ангела, пахнущего лавандой, вдыхаю запах ее волос и не могу удержаться — касаюсь губами кудряшек. Пружинки. Никак не могу отделаться от этого сравнения. Рита тихонько вздыхает во сне, прижимается всем телом, устраивая удобнее голову на моей груди, и ее дыхание, ласкающее кожу, снова становится еле слышным.
На приоткрытой дверце шкафа висят две вешалки. Одна с платьем Риты, а на второй мой костюм. Гастук, рубашка, все дела. Стандартный набор для бати и что-то новое для меня. И рядом с Ангелом этого нового так много, что я едва успеваю все заметить. Будто раньше хватал по верхам, не обращая внимания на мелочи, без которых жизнь теряет огромную часть красок. А с ней стал их видеть. Чувствовать, что рядом со мной, она в платье кажется еще хрупче и слабее, чем есть. И, если надеть костюм, это ощущение становится острее в тысячу раз. Только я знаю, что Ангел сильнее. И почему-то она выбрала именно меня, хотя могла найти гораздо лучше. Вопрос, на который нет ответа. Может, все так и должно быть? Тогда выходит Бутч тоже прав? Вколотил мне под кожу свои слова и его услышали там, наверху. Все ведь закрутилось после татуировки? И она называет меня Волком… Курить… Как же хочется курить… А вставать нет.
— Ангел, только не исчезай. Я уже не хочу, не смогу жить так, как раньше.
А ее ладошка накрывает своим теплом мое сердце. Словно услышала и в ответ говорит, что она там. С самого первого дня там. Просто я этого не замечал и понял только сейчас.
Глава 34
Когда тебе семь лет, ты смотришь на мир с широко открытыми глазами, веришь в каждую сказку, боишься, что из шкафа ночью вылезет монстр или еще какое-нибудь чудовище и утащит тебя в свое кошмарное логово. А потом, взрослея, начинаешь понимать, что сказки — это всего лишь сказки, Деда Мороза нет, и скрипучее подвывание монстра по ночам — всего лишь звук от несмазанных петель. А монстры живут далеко не в шкафах. Детские друзья, с которыми раньше играл на площадке, превращаются в просто знакомых или, что чаще, в завистливых предателей. Мир уже не кажется таким прекрасным, но с каждым новым днем он не забывает тебе подкинуть еще парочку ложек дерьма. Чтобы не расслаблялся и вспоминал свое детство как что-то волшебное и незабываемое. Там все было радужно и классно, не то что сейчас…
Но сейчас я стою у стекла в аэропорту, скрестив пальцы, и мысленно уговариваю пилота "Боинга" проехаться ещё чуточку дальше.
— Ну же… Ещё сто метров, пожалуйста… Вот же козлина!
Шасси отрываются от полосы, так и не доехав до загаданного мной столбика, а Рита довольно хихикает и отправляет в рот ещё одну эмэмдемсину.
— Я же говорила! — смеётся она, шуршит упаковкой, выискивая зелёную конфетку и хмыкает, когда на взлётную полосу выруливает очередной самолет. — Так-с… Мой взлетит… Пусть будет за семь до конца.
— О`кей, — киваю я, и мы снова прилипаем к окну, провожая взглядами собирающуюся взлетать махину.
Через стекло практически не слышно рев двигателей, лишь небольшая вибрация, но от этого только интереснее. Самолет медленно разгоняется и кажется, что ему вообще вряд ли удастся оторваться от земли — как-то очень тяжело ему дается набрать нужную скорость. А потом нос “Эйрбаса” резко задирается вверх и он свечкой уходит в небо, закладывая крутой вираж.
— Держи, — Рита протягивает мне мой выигрыш.
Кайф. Наверное, со стороны мы кажемся не совсем нормальными. Стоим у окна, смеемся, трескаем конфеты, когда большая часть людей в
