всмотрелась в его лицо, уже не обезображенное шрамами, провела рукой по коже – от подбородка ко лбу.
А когда Эрис рухнула в бездну, расширив глаза, на ее губах расцвела улыбка.
Интерлюдия. Плоть, что поет песнь смерти
Саулос плакал сильнее, а я дольше скорбел по брату. Может, поэтому и пишу эти строки, собирая остатки сил, чтобы оставить несколько слов на бумаге, пока снова не подступила тошнота. Саулос же молча продолжает работу.
Саулос оставил братоубийство позади, похоронил его за остекленевшими глазами и густой бородой и правил Кешгиумом так, будто королевский талант был дарован ему с рождения. Вот только все, что мы делали, хранило печать нашего лицемерия.
Каждое утро из зеркала на меня смотрело лицо брата. Мама всегда говорила, что мы очень похожи. Я постригся, начал тщательно бриться, чтобы меньше о нем вспоминать, а Саулос с каждым годом больше на него походил.
Ненавижу его.
«Время пожирает все» – так написано над изображением Аэру. Когда я был моложе, я был в восторге от этих слов, молился, что однажды забуду о содеянном. Вот только к моему преступлению время даже не притронулось.
Зато меня гложет Аэру.
Я все еще вижу, как ломаются его кости, как плавится плоть и в нее впиваются клейма. Во рту по-прежнему стоит вкус гари. Я помню, как в его глазах отразилось кроваво-красное солнце, какими они были зелеными. И как зрение застилали слезы…
Но перед глазами застыли и трупы моих друзей. Обмякшие рты, которые больше не дышат, открытые глаза, которые глядят в пустоту. Раны, в которых сперва пульсировала кровь, а потом перестала, липкие внутренности, которые вываливались у меня из рук, а я всё пытался впихнуть их на место.
Я озлобился и оставил его. Я решил все потерять.
Молю, Верховный священник, мой маг, услышь меня. Теперь ты знаешь тайны нашего города. Я переложил на тебя бремя своих ошибок, хоть ты и не просил об этом. И все же ты его выдержишь, как и я, ведь иначе Кешгиуму придет конец. Мы построили этот город при помощи магии, и без нее он погибнет.
Наш брат еще вернется. Одиночество искалечит ему душу и разум. Многовековая ярость изуродует его, превратит в ту самую Тварь, о которой говорится в наших книгах. Он будет вынашивать план мести столько, сколько позволит бессмертие, а когда уверится в победе, нападет. Не знаю, утратит ли наше проклятие силу, когда нас не станет, не знаю, ждет ли его успех. Только тебе под силу спасти город от разрушения, не дать крови сотен тысяч кешгирианцев запятнать твое наследие. Мы зашли слишком далеко и больше не можем позволить себе ошибки.
Ниже оставлю координаты места, которое когда-то звал своим домом. Может, у тебя получится то, чего не смог я.
Прошу лишь о милосердии.
О боги, я так устал. Еще несколько слов, и пойду спать.
Боги отреклись от нас. Когда Аэру разрушила мир, они закрыли глаза навечно и бросили нас на произвол судьбы. В тот день они породили Безразличие, которое поработило нас, пока мир тонул и сгорал одновременно.
И это было правильно. Мы сами себе демоны. Но мы по-прежнему возносим молитвы, просим снисхождения, жаждем, чтобы они даровали нам прощение, когда не находим его в себе сами.
Я молюсь о том, чтобы Смерть, забрав меня, сумела разглядеть множеством своих глаз и добрые дела, которые я совершал, и смилостивилась надо мною.
Глава сорок первая
Виктория успела увидеть разве что вспышку магии там, где сгустилась туманность. Все произошло так быстро, что она даже не заметила, как под ногами начали осыпаться камни. Края дыры сомкнулись, сошлись в единую точку, и она с грохотом взорвалась, подняв комья земли и пыли. В грудь Виктории ударил ветер – так сильно, что выбил из легких весь воздух, а потом налетел с другой стороны, едва не разорвав ее на кусочки.
Констанция побежала вперед, выкрикивая имя Эрис, но Виктория поймала ее и оттащила в сторону. Земля продолжила осыпаться, и тела Эрис и Чудовища вместе с россыпью камней и земли полетели вниз. Виктория обняла сестру за пояс, чтобы увернуться.
– Нет! – кричала Стаци, пытаясь вырваться из сестринской хватки.
Виктория сконцентрировала все чары своего жезла на том, чтобы замедлить падение. Они летели куда быстрее, чем она ожидала. Она попыталась совладать с силами гравитации, но сил уже не осталось.
– Мне нужна твоя помощь! – крикнула Виктория сестре.
Констанция схватила жезл, и из него выпорхнул легкий ветерок, а потом подхватил сестер. Виктория приказала ему отнести их в самое сердце полей боя, но он не послушался. Сестры продолжили снижаться. Тогда Виктория нацелилась на ближайший край пропасти.
Их падение закончилось на грязном склоне холма. Сестры повалились с ног и упали на груду мертвых тел и белых доспехов. Переведя дух, Виктория снова махнула жезлом, взывая к падающим с неба камням. Те не размельчились и не осыпались в пыль по ее команде. Виктория стиснула зубы, думая, как же уберечься от смертоносного града. Констанция рассекла мечом воздух. Камнепад чуть-чуть сместился – теперь каменные осколки летели прямиком в бездну.
Жезл Виктории подрагивал сам собой. Она выпустила его, и кристалл раскололся, а потом разлетелся сверкающей пылью. Лезвие меча Констанции потускнело, покрылось ржавчиной, а потом оружие разбилось, точно хрупкое стекло. Виктория попыталась призвать ветер, но чары, которые прежде давались так легко, оставили ее.
Ударная волна затушила пламя, океанские воды вернулись, с ревом наполнили ущелье. Рассвет окрасил небо нежно-голубым, точно и не было никогда этой искусственной ночи. Замок, взмывший в небеса, пропал. Осталась только топкая грязь, затянувшая Викторию по самые лодыжки.
Они победили. Тварь была повержена. Но Виктория, сгибая и разгибая пальцы, думала о том, что магия, которая прежде ей подчинялась, растворилась без остатка. Город снова столкнется с неурожайными годами, новоиспеченные фермеры опять разорятся. Только в этот раз Виктория проследит за тем, чтобы поля выжгли, и сделает упор на торговле, чтобы город кормила именно она. Будет править разумно, как всегда и хотела, а не делать дурацкие пассы руками в надежде, что с небес снизойдут чары и все исправят. Со времен королей каждый волшебник, лишенный хорошего наставника, больше и больше терял контроль над своими чарами, пока Виктория и Констанция сами во всем не разобрались. Вот только с королевской эпохи многое изменилось, и теперь город прекрасно справится и без магии. Надо только доказать совету, что другого пути нет…
Констанция вырвалась из рук Виктории, разжала пальцы, в которых уже не было меча. Перескочила через горы тел и поспешила к краю пропасти, а потом попыталась спуститься. Виктория успела поймать ее за руку. Стаци резко обернулась и влепила ей пощечину. Ее лицо исказила ярость. Рыжие волосы развевались на ветру.
– Ее больше нет, – отчеканила Виктория, не обращая внимания на горящую от удара щеку.
Констанция оттолкнула ее и опустилась на мягкую землю.
– Надеюсь, когда мне понадобится помощь, тебя рядом не будет. Спасительница из тебя никудышная.
– Стаци…
– Не смей так меня называть.
– Я же не хотела, чтоб все так вышло. Я ее предупреждала…
– Ради королей, закрой рот. – Констанция сняла латные рукавицы и кинула на землю. – Надеюсь, оно того стоило. Тварь и так отняла у нас отца. А ты ведь и не подозревала, что она задумала!
Виктории захотелось приструнить Стаци, напомнить, что и та приложила руку к тому, что случилось.
– Не лги себе, – сказала она вместо этого. – Тварь жаждала отомстить своим братьям и добилась бы цели. Эрис вернулась сюда, чтобы ее предупредить. Дай мы ей время на подготовку, погибло бы куда больше солдат. Эрис не оставила мне выбора. – Виктория хотела было коснуться плеча сестры, но та отшатнулась. – Я пыталась ее защитить, – проговорила Виктория.
– Я ее обездвижила, ни к чему было ее убивать! – крикнула Констанция.
– Пришлось. Она стала рабыней. У нее уже не было шансов исправиться. Знаю, ты пыталась ей помочь, я и сама тебе это позволила, потому что тоже надеялась… – Она сделала несколько шагов вперед и заключила сестру в объятия. – Я любила
