в жизни ориентированы на «стиль мачо». Их коллективная чувствительность, грубый индивидуализм и ультрапатриотизм выражаются в отрицании ограничений и предписаний, стремлении вернуться к тому, что – как они полагают – было идеалами отцов-основателей. Предполагаемое нарушение их коллективных принципов правительством или нежелательными элементами общества воспринимается ими как вред, травма и оскорбление, наносимые каждому из них лично.
Менталитет боевиков-«ополченцев» носит тот же характер, что у солдата на передовой или переселенца на Диком Западе, перед которым лежат неосвоенные территории. Они предпочитают жить относительно малочисленными сообществами. Выше всего ценят независимость и мобильность, свободу жить так, как привыкли за много лет – без какого-либо вмешательства официальных инстанций. Они не признают никакой власти выше той, которой обладает уездный шериф, следящий за соблюдением порядка и местных законов. В глазах этих людей правительство и все его учреждения одержимы стремлением разрушить их образ жизни: обложить налогами, законодательно ограничить право владеть оружием, навязать многоступенчатую бюрократию и многочисленных судебных исполнителей. Они с негодованием относятся к тому, что их налоги идут на поддержку «привилегированных меньшинств» чужих рас и национальностей. Все эти ограничения государства и закона, вторжение правоохранительных органов в привычную повседневную жизнь вызывают своего рода клаустрофобную реакцию: они ощущают постоянную угрозу и что «кругом враги». Их страх оказаться под контролем «чужих», а значит, лишиться «чистого» образа жизни, выходит за национальные границы, что является свидетельством чувствительности к возможности появления многонационального или даже глобального правительства.
Боевики-«ополченцы» пытаются реализовать свою общественно-политическую программу, в первую очередь через организацию военизированных формирований и накопление арсеналов оружия для самозащиты. При столкновениях с представителями властей, а потом и с вооруженными исполнителями судебных предписаний, с агентами правоохранительных органов, имеющими на руках ордера на арест за формальные нарушения законов или на конфискацию оружия со складов, они полны решимости отстаивать свои позиции всеми имеющимися в их распоряжении средствами.
Эти люди провозглашают конституционное положение о создании ополчения милиционного типа и право на ношение оружия символами своей свободы и независимости. Проводят военизированные учения, организуют самостоятельные вооруженные группы, накапливают запасы оружия, чтобы защитить свои права и противостоять «нелегитимным» правительственным поползновениям.
Рэнди Уивер, который в 1991 году участвовал в повлекшей человеческие жертвы перестрелке с федеральными агентами, – типичный носитель личной философии всех этих людей. Он, как и многие крайне правые, выше всего ценил неосвоенные природные территории вдали от удушающей атмосферы больших городов и декадентского Восточного побережья. Спасаясь от угрозы, исходившей от институтов государства, он поселился в практически недоступной хижине в отдаленном районе северного Айдахо, вступив таким образом в свой последний бой против «незаконных» властей.
Несколько событий из недавней американской истории послужили катализаторами распространения враждебного отношения к правительству. Эти события имели огромное символическое значение для боевиков-«ополченцев», которое можно сравнить с «Бостонской резней», уничтожением гарнизона Аламо[167] и потоплением линкора «Мэн» в порту Гаваны. Имевшая место в 1991 году попытка федеральных агентов арестовать Рэнди Уивера в Руби-Ридж привела к инциденту с применением огнестрельного оружия, в результате чего погибли его беременная жена и сын, и выкристаллизовала имидж правительства как безжалостного, несущего разрушения монстра. Когнитивные ошибки, допущенные федеральными агентами, привели к этим жертвам. Последний из катализаторов – катастрофа в Уэйко, штат Техас, 28 февраля 1993 года – взбесила крайне правых. Самопровозглашенный мессия Дэвид Кореш и 79 его последователей из религиозной секты «Ветвь Давидова», включая 18 детей, погибли в пожаре, вспыхнувшем при попытке федеральных агентов захватить ранчо, принадлежавшее секте. Эти события запечатлелись в памяти боевиков, вызвали в них только ярость, сплочение и желание мстить. Несмотря на то что в ходе обоих столкновений было убито несколько федеральных агентов, сигнал, посланный боевикам, ясен: правительство полно решимости уничтожить любое сопротивление его незаконной деятельности[168].
Пятидесятиоднодневное противостояние в логове «Давидовой ветви» в Уэйко было вторым из трех событий, которые привели к активизации роста групп боевиков по всей Америке. Эта секта отпочковалась от Церкви адвентистов седьмого дня и действовала в Техасе с 1935 года. В ней долго проповедовался скорый конец света. Глава секты – Дэвид Кореш – считал себя носителем особой вести, проистекавшей из необычных религиозных верований. Он сосредоточился на расшифровке загадочных апокалиптических эпизодов (таких как Семь Печатей из Книги Откровений Иоанна Богослова). Он уверовал в то, что вот-вот произойдет некий катаклизм, война между добром и злом космического масштаба. Силы зла, сосредоточенные в правительстве Соединенных Штатов, будут участвовать в Армагеддоне. Исключительно слабое понимание образа мыслей сектантов федеральными агентами, которые сочли данную ситуацию простым захватом заложников, не разглядев страстный религиозный пыл, лишь подтвердило в глазах сектантов параноидальные установки, которые им проповедовались в рамках культа, и способствовало итоговой катастрофе.
Третьим событием, поднявшим антиправительственный накал на новую высоту, стало принятие Закона Брэди о контроле огнестрельного оружия (Brady gun control bill). Этот билль был широко истолкован правыми группами как попытка лишить права на ношение оружия, которое могло бы защитить их от посягательств со стороны монструозного правительства. Он еще раз продемонстрировал им, что правительство пытается вмешаться в базовые права.
Маквей и Николс находились под влиянием страстных антиправительственных чувств и воззрений. Тот факт, что взрыв в Оклахома-Сити был запланирован на день второй годовщины катастрофы в Уэйко, указывает на сильный символический смысл реакции на то, что этим двоим казалось действиями правительства, вышедшего из-под контроля. Из заявления Маквея стало ясно, что он рассматривал свою «драматическую» контратаку как необходимость – с целью наказать правительство даже ценой жизни невинных людей.
Левацкий терроризм
Террор со стороны крайне левых в Соединенных Штатах возник в результате сильной радикализации групп студенческой молодежи во время войны во Вьетнаме. Партию «Черных пантер» создали Хьюи Ньютон и Бобби Сил в 1966 году в Калифорнии. Ее политическая философия была вдохновлена примерами множества радикальных героев-революционеров: Че Гевары, Малкольма Икс, Хо Ши Мина и Мао Цзэдуна. Поначалу группа делала упор на культурный национализм, но после того как один из ее членов был убит в 1971 году при попытке бегства из тюрьмы, перешла на террористические позиции. «Черные пантеры» отметились несколькими перестрелками с полицией и взрывами бомб. Одновременно Симбионистская армия освобождения, сформированная в Беркли, совершила ряд ограблений банков и несколько убийств. Она приобрела широкую известность после похищения Пэтти Херст[169] и ее последующего присоединения к «городским партизанам».
Экстремистское крыло движения «Студенты за демократическое общество» – так называемые «Синоптики» – ушли в подполье в конце 1969 года. Они рисовали образ корпоративной Америки и мира большого бизнеса как «невероятно жестокой и бесчеловечной системы, будь то в своей стране или за границей». Их идеология включала представления о том, что современное общество создало новый пролетариат из представителей
