огнём, сердца гулко бились в груди, что окончательно сбивало с толку. «Да что со мной?!» — Рена решительно не понимала, что с ней происходило.
— В таком тумане? — удивился Этьен, после чего выражение его лица смягчилось. Он, словно бы обратился к капризному ребёнку, желая успокоить его: — Если мы не будем держаться вместе, то можем потеряться!
Он был совершенно прав, и Рена, несмотря на возникшее неудобство, так и не смогла найти подходящих слов, чтобы убедить его в обратном. Потому Этьен тянул её за собой в сгущающийся туман, а она послушно следовала за ним. Полностью положившись на него, Рена была уже не так внимательна, как прежде. Она больше не искала руками стены, не считала шаги, нащупав пустоту, даже откинула излишнюю осторожность, спокойно делая шаг вперёд безо всякой проверки. Признаться, Рена сама не отдавала себе отчёт, почему так слепо доверилась Этьену. Возможно, дело было в том, что силы, некогда заставившие Рену подняться, начали покидать её, и теперь она даже отчасти радовалась тому, что могла опереться на сильную мужскую руку. Пусть даже этот мужчина и вызывал у неё странные эмоции. Ладонь, сжатая Этьеном, то и дело покрывалась испариной, что ещё больше смущало. От случайной близости — Рена несколько раз врезалась в спину своего спутника, — сбивалось дыхание и бешено стучали сердца. Всё это заставляло жалеть об опасности преображения. Рена была совершенно уверена, что в облике змеи, ей стало бы спокойнее, хотя Этьен вёл себя на удивление сдержанно и галантно. Он обошёлся без привычных ухмылок и непристойных намёков даже тогда, когда Рена, подвернув ногу, угодила ему в объятья.
— Осторожней, — почти ласково пожурил её Этьен, помогая восстановить равновесие. Рена же была готова сгореть от стыда. Она намеренно отстранилась от Этьена на целый шаг, но тот вновь притянул её к себе: — Нам стоит быть ближе, иначе я не успею поймать тебя в следующий раз! Знаешь, если ты устала, я могу тебя понести…
— Не нужно! — решительно отказалась Рена, хотя едва передвигала ноги. Она уже давно чувствовала себя измождённой: болела чуть не каждая мышца, ступни горели огнём и казались ватными и непослушными, желудок невольно урчал от голода, хотелось пить, но остатки воды было решёно тянуть до последнего. Рена не знала, сколько ещё вытерпит, пожалуй, лишь уверенность, с которой вёл их Этьен, заставляло её двигаться вперёд. Она убеждала себя, что осталось немного. Когда-то рано или поздно, они должны были выйти к вершине. Иногда ей хотелось спросить, как Этьен здесь оказался, как нашёл её, виделся ли с Марселу, но сил было так мало, что тратить их на разговоры, казалось, слишком расточительным. Вот если бы он сам ей всё рассказал, но, увы, Этьен молчал, а Рена не смела его отвлекать. «Возможно, он считает повороты или шаги», — находила себе подходящее объяснение она. Ведь и в самом деле, было не похоже, что они беспомощно кружат в поисках дороги, напротив они неуклонно поднимались.
Рена давно потеряла счёт времени. Ощущение, что они идут уже вечность не покидало её, потому она не сразу заметила, что в гулких коридорах стало значительно темнее и холоднее. В затхлом подземелье вдруг вновь запахло плесенью и вечерней росой. До ушей Рены долетело трепыхание ткани на ветру, что внушало надежду.
— Мы почти дошли! — подтвердил её предположения Этьен и попытался прибавить шагу. Рене же подобный темп был уже не по силам. Она глухо застонала: ноги совсем отяжелели и не желали шевелиться вовсе. — Хм, так дело не пойдёт! — решительно заявил Этьен, и не успела Рена что-либо возразить, как он подхватил её на руки. Сердца вновь предательски замерли, а воздух застыл в лёгких, но сопротивляться и что-либо требовать она уже попросту не могла. Ей пришлось смириться с тем, что Этьен несёт её на руках. Она старалась не двигаться и не думать. Последнее было сложнее: мысли упорно плясали в голове, а странные чувства окатывали тело, будто прибой от макушки до кончиков пальцев. Рена пыталась их опознать, но не находила им точного названия. Цепенея от ужаса, она даже предположила, что имела неосторожность каким-то непостижимым образом влюбиться в эльфа, но её эмоции были так далеки от тех, о которых писали в книгах, что Рена поспешно прогнала эти безумные мысли. Нет, такого просто не могло быть! Это всё бесконечная усталость, запутанный опасный храм и её сводящая с ума болезнь! А ещё — удушливый навязчивый цветочный аромат! Теперь, находясь на руках Этьена, Рене просто некуда было от него скрыться. Казалось, он въедался в её плоть с каждым вдохом, проникал под кожу и словно подчиняющий себе яд разливался по венам. Приторно-сладкий, так что во рту ещё больше пересохло, с островато-пряными нотками, которых прежде Рена никогда не замечала. Последние были едва уловимы, пожалуй, лишь тонкое змеиное чутьё смогло распознать их и насторожиться. Что-то было не так. Скачущие, словно в бреду, мысли никак не хотели соединяться в логические цепочки, и потому Рена не придала своему смутному беспокойству особого значения. К счастью, их долгий путь подходил к концу, и вскоре Этьен вынес её к открытому алтарю Храма. На Одоред уже спустилась ночь и желтоликая Эрна сменяла на своём посту свою невзрачную голубую сестрицу. Тёмный и глубокий, словно бархат, небосвод был унизан крупными бусинами-звёздами. Этим зрелищем так и хотелось любоваться сквозь прозрачный купол Храма. Вопреки ожиданиям, Этьен не поставил Рену на ноги, едва они оказались среди витых колонн и трепещущих тканей, а понёс её куда-то в центр, где обнаружилось круглое каменное ложе с балдахином и ажурными занавесками. Тончайшее кружево напоминало паутину, столь же хрупкую и невесомую. Само ложе устилали белоснежные перья и полупрозрачные белые ткани с золотистой каймой. Ночной ветер игриво колыхал многочисленные занавески, и те таинственно переливались в лунном свете. Этьен заботливо усадил озадаченную Рену на край ложа.
— Отдохни немного, — сказал он с улыбкой.
— Но… мы разве не должны выбраться отсюда? — с тревогой переспросила Рена. Ей не нравилось это ложе, оно было чересчур подозрительным и в то же время невероятно манящим. Ожидая ощутить под собой холодный камень, Рена с удивлением отметила, что почти провалилась в нежную перину. Это было слишком большим искушением для измученного тела. Хотелось просто откинуться на спину и позволить себе утонуть в этой мягкости, наконец-то сомкнуть веки и хоть на миг забыться сладким сном. Рена едва не поддалась этому порыву, в последний момент отчаянно затрясла головой, в надежде избавиться от наваждения.
— За
