— Ты… ты тварь! Только посмей их тронуть… — вперемешку с ужасом и злобой сквозь зубы процедила княгина. — Я жалею! Жалею, что тебя тогда не прибили эти никчемные ничтожества с третьего кольца! Это моя самая большая ошибка в жизни. Знай же, Лазарев! Это я! Я отдала приказ! Теперь я буду молиться за твою смерть Всевышнему! И совсем скоро ты сдохнешь! Сдохнешь в самых страшных мучениях! Об этом позаботятся…
Не врёт! Как я и думал, это её рук дело, а не кого-либо еще. Проверить было необходимо, а то не приведи Бездна, у меня еще завалялся в закромах очередной враг. Это радует. Очень радует.
— Вот видишь, — улыбнулся я ей. — Не сложно же…
— Жаль, что твоя шлюха мать не видит, во что превратился её никчёмный ублюдок! — вдруг выплюнула злобно эта мегера. — Она бы знатно удивилась. Жаль, что я не успела до неё добраться, и прикончить ничтожную шалаву. Эта сука спешно сбежала.
— Ты думаешь, мне есть дело до какой-то неизвестной бабы? Так называемой моей матери? Зря стараешься, мне и на неё плевать… — весело подмигнул я ей, параллельно с этим трижды постучав в стальные двери. — Счастливо оставаться. Поэтому будь хорошей девочкой и не шали. Иначе мне придется заглянуть в гости к твоей дочери и сыну.
Ну давай, Ховрина, ты же можешь. Сделай, как ты умеешь. Отдай приказ. Покажи все свои умения. Последний ход за тобой. Не зря я здесь вытанцовывал перед тобой лунной походкой. Пора заканчивать этот фарс.
Мгновение спустя я уже был в коридоре перед ясными очами капитана третьего отдела.
— Как понимаю, разговор был не очень плодотворным, — тихо изрёк жандарм, плечом опираясь на стенку коридора.
— Кто знает, Сергей Петрович, кто знает, — усмехнулся весело я. — Но совсем скоро мы это поймем…
* * *
Второе кольцо. Москва.
Арендованное имение графа Лазарева.
Поздняя ночь…
— Как принято говорить на Земле: «Ставки сделаны, ставок больше нет», — тихо пробормотал я себе под нос, не отводя взгляда от окна и с улыбкой вглядываясь в разошедшуюся снежную бурю.
Ночь выдалась весьма обильной на снегопад. Снег и вьюга. Даже жаль будет омрачать её предстоящим кровопролитием. А если я не совсем глупец и все предпринял и рассчитал правильно, кровь обязательно прольётся. Много крови.
Иначе и быть не может.
Пришлось даже выпроводить прислугу и остаться в полном одиночестве. Да. Всё так. В имении сейчас я был один. Ни единой живой души. Само собой, охрана особняка не в счет. Это было бы слишком подозрительно.
— Размяк ты всё-таки немного, Зеантар. Очеловечился. Раньше бы ты и не заметил этих жертв и прошел бы мимо. Но не сейчас, — усмехнулся невзрачно я, переводя взгляд от окна на спиральные лезвия джадов, что покоились прямо у меня на коленях и почти что трепетали от предвкушения.
Глаза мои невольно закрылись. Как показалось всего на секунду, а за ней ещё одну, но неопределенное время спустя я, наконец-то, услышал то, что так неистово желал. Моя ставка сыграла. Кровь начала кипеть и неудержимо забурлила. Все подозрения подтвердились, а приготовления были не зря. Княгиня сделала свой решающий ход, выставив на шахматную доску против меня своего ферзя.
Раздались тихие и неторопливые шаги. Тихие и неторопливые, не потому что он крался, а потому как был уверен в себе. Вот только шаги его прихлебателей были иные. Совсем иные.
Момент спустя двери беззвучно отворились, и в комнату пожаловал мужской силуэт, а за ним еще трое.
Со слабой улыбкой на губах я медленно открыл глаза и равнодушно воззрился на прибывшего поверенного и несколько мелькающих за его спиной теней.
Чуть седоватые волосы. Моложавый, но осунувшийся вид. Тёмные глаза. А еще он был ранен.
— Четыре архимага против одного тщедушного магистра? Не слишком ли жестоко? — обнажил я зубы в насмешливой ухмылке, глядя на него снизу-вверх.
— Как сказала моя госпожа: «Ты умрешь самой жалкой смертью». Я же здесь, чтобы исполнить её приговор. Если бы ты умер сразу, то ничего подобного не случилось бы.
— Ты глупец, Заболоцкий. Глупцом и погибнешь, — осклабился я, начиная подниматься скресла. — Ты не более чем ступенька. Моя ступенька. Дешевая демонстрация. Запомни эту ночь. Для тебя она будет последней.
— Ты недоразумение и погрешность, что превратилась в большую проблему, — тихо отозвался архимаг, а тьма за его спиной стала медленно нарастать, погружая всё во мрак и кромешную непроглядную мглу. — Ты можешь только разрушать, а сейчас тебе ждет только смерть! А теперь… пора умирать!
Тьма захлопнулась с тихим шелестом прямо над моей головой и атаковала со всех сторон единым скопом, а вместе с ней безжалостно ударили своей магией и хунхузы.
— Ты прав, Заболоцкий! — рассмеялся громко и безумно я, игнорируя бьющиеся о тело потоки вражеской смертоносной силы и в отместку выпуская наружу всю до этого спящую внутри собственную мощь. — Пора умирать! Я уже и позабыл, какова кровь сильных магов на вкус! Развлеките меня! Да пусть прольётся кровь во имя Бездны! — всё также безумно смеясь, заключил я, не обращая внимания на кровоточащие раны по своему телу. — Аре кате ла тийз нор ам эс фэр…
Как давно я этого ждал.
А теперь…
Пиршество алой молнии Реанора…
И в ту же секунду кроваво-красная вспышка озарила, а следом и расчертила всю сгустившуюся вражескую тьму.
* * *
Капитана третьего тайного отдела разбудил звонок прямо посреди ночи в тёплой постели рядом с любимой женой.
Вот только злиться на подобное было ерундой. Ведь он цепной пёс империи и это его работа.
Рука моментально схватила телефон и заглушила звонок, и миг спустя используя воинскую технику передвижения, Решетников уже был за пределами своих покоев.
Жена и ребенок спали, а это самое важное.
— Слушаю… — холодно процедил тот в трубку.
— Ваше сиятельство, нам доложили, что на втором кольце идёт схватка! Передают, что усадьба Ефанова горит! Мы с Ильей уже выдвигаемся! — сбивчиво заговорил штабс-капитан.
— Кочкин, ты по существу говори! Причем здесь мы и князь Ефанов?! Горит и горит! Пусть первый отдел этим занимается.
— Лазарев… — как на духу выпалил жандарм.
— Что Лазарев?! — рявкнул беззлобно Решетников. — Причем здесь Захар?!
— Это имение арендовал Лазарев. Лазарев с кем-то сражается на пепелище усадьбы Ефанова, а наша двойка, что за ним приглядывала, не отвечает…
Эпилог…
Пиршество алой молнии Реанора…
Вспышки и снопы яростной молнии была настолько яркими и пронзительными, что на несколько мгновений она озарила весь кабинет кроваво-красным блеском и разогнала тьму Заболоцкого. Подобно трусливому псу та отступила в углы разрушающегося на глазах кабинета, но в мгновение ока с решительным настроем попыталась вернуться обратно. А вдох спустя свои удары нанесли и прибывшие хунхузы.
