был не нужен.
Мир, в котором ее нет, ему точно не нужен.
— Я хочу быть рядом, — сказал он, — всегда.
— Так и будет, Скальд. Я никуда не уйду. Мы будем вместе. Обещаю.
Он крепко обнял ее. И заплакал.
Скальд растворился в нежных объятиях и исчез.
И раздается детский плач.
Белый свет заливает комнату. Силиста в белом халате лежит на койке с поднятой спинкой. На руках она держит клубок пеленок, в которые завернут их сын. Ее влажные волосы распущены и волнами стекают по подушке.
Скальд сидит рядом.
— Посмотри, Скальд. Наш малыш. Наш маленький Натаниэль родился.
По его разуму, словно ток ударил.
Скальд заморгал. Ему это не виделось. Он был здесь. Живой. Настоящий.
Он чувствовал все вокруг, эту реальность. Счастливую реальность.
— Держи.
Силиста передала ему сверток. Скальд взял на руки новорожденное дитя. И так боялся смотреть на него.
«Я никогда… не видел… его».
Плач уже утих.
Это напугало его, и Скальд опустил взгляд.
На руках он держал почерневший багровый комок плоти, лишь отдаленно напоминавший человеческое существо.
— Нет…
Мертвый. Гниющий. Разлагающийся.
— Нат! Нет!
Скальд в панике отрывает взгляд от ужасного зрелища и смотрит на Силисту — она довольно улыбается, а по краям губ стекает кровь.
— А ты думал, что все будет так просто? Думал, что сможешь получить то, что хочешь? И все твои страхи рассеются? Нет, Скальд… твой кошмар…
И голос Силисты изменился. За нее говорила совсем другая женщина. Она произнесла:
— …только начинается.
И Скальд закричал от боли, прожигающей руки.
Он сильно зажмурился, и реальность вокруг него переменилась.
Скальд обнаружил, что его ноги не касаются твердой поверхности. А тело не поддается контролю разума. Он висит, прижатый к холодной бугристой стене. Руки подняты вверх и распластаны в разные стороны. Запястья горят ледяным огнем. Цепи. Острые. Металлические.
Его приковали.
Открыв глаза, Скальд увидел женщину с повязкой на глазах. Присцилла Пирс. Это был ее голос, которым заговорила Силиста в конце кошмарного видения. Она стояла перед ним и открыто потешалась. Ведьма заливалась хохотом.
— А ты поверил! Вас, простых людей, так легко одурачить! Неужели, ты, правда, думал, что смог наконец избавиться от своего мучительного прошлого, и вернуться туда, где был счастлив, пускай и единственный раз в жизни? Ах, Скальд, Скальд, Скальд… как же ты наивен!
Несмотря на то, что Скальда подвесили над полом, Присцилла могла смотреть прямо ему в глаза благодаря своему высокому росту.
Его перенесли в пещеру. Водяную пещеру с лазурными каменными ребристыми стенами. Звучали звуки капель. Стена, с которой Скальд соприкасался спиной, влажная. Сквозь камни текли подземные воды. Вокруг простилался небольшой пустующий зал пещеры, из которого вело несколько коридоров. А весь потолок… усеян совами.
Руки Скальда прикованы цепями к стене. Ноги свободно болтались в полуметре от пола. Наручи сильно натирали израненные запястья.
Присцилла Пирс… пускай ее глаза завязаны, Скальда не покидало ощущение, что она все видит. И даже слишком хорошо.
— Какой душка… только посмотрите на него.
Она поцокала язычком и осмотрела Скальда с ног да головы.
— Мне поручено подготовить тебя, Скальд. После бури сюда явится Верховная Матерь, и она должна быть довольна моей работой. Ты понимаешь?
— И кто же она, эта Матерь? — спросил он.
— Ох, она тебе понравится. Думаю, вы найдете общий язык. Вам есть, что обсудить. Поверь. Многое. Очень многое. А пока…
Она потянулась к нему.
Ее лицо приблизилось к его лицу.
Он чувствовал ее влажный морской запах.
Ведьма вглядывалась в его глаза и приглушенно дышала.
— …ты мой, Скальд. И я позабавлюсь с тобой на славу.
«Что эта безумная стерва задумала?» — испугался Скальд.
Он подергал руками, но это не помогало. Он получил лишь два результата: грохот цепей и боль в запястьях.
— Зачем я тебе?
Присцилла не сдержала ехидной улыбки. Она положила руки на его плечи и потянулась пальцами к шее.
— Доктор… что же у вас с руками, доктор?
«Только не это».
— Давайте посмотрим? Может, я смогу чем-нибудь помочь?
Присцилла, посмеиваясь, потянулась к правой руке Скальда и зацепила ногтем край бинта.
— Кто же наложил вам такую хорошую повязку? Сомневаюсь, что вы сделали это сами. Наверняка это был человек с большим опытом. Он хорошо заботится о вас.
«Только бы они не добрались до Литы. Если я в опасности, она… тоже».
Присцилла порвала бинт и начала разматывать повязку на руке.
— Прекрати!
Скальд задергался. Он двигал рукой, мешая ведьме делать свое дело. Но это причиняло только мучительную боль.
— Не дергайтесь, доктор Скальд. Зачем так мучатся? Я все сделаю сама.
Присцилла перестала просто разматывать бинты. Она начала их рвать. Ведьма безжалостно обнажала руку Скальда, отбрасывая белые грязные ошметки за спину.
— Как туго завязано! Прямо и не разорвать! Но я… постараюсь! Ах!
Она избавила правую от бинта, оголив ее.
— Ах… вы только посмотрите на эту красоту. Как это прекрасно.
Она провела ладонью по израненной коже. Руку Скальда от пальцев до локтей покрывали шрамы и кровоточащие царапины. Кожа сухая и потрескавшаяся.
— И как же вы с этим живете, доктор Скальд?
«Не твое дело, тварь».
— Давайте я займусь второй рукой?
Присцилла переместилась в левую сторону и принялась усердно избавляться от бинтов. Каждое ее прикосновение доставляло Скальду неприятные болезненные ощущения. Присцилла так или иначе прикасалась к руке, к ранам, и это приносило страдание.
— У вас такие красивые руки. Мне нравится. Правда. Не каждый мужчина может похвастаться таким изяществом.
Скальд понимал, что над ним глумятся. Он считал свои руки ужасными и страшными и всячески скрывал их от глаз посторонних. Настоящими их могла видеть только Лита. С ней Скальда связывали особые отношения.
— Я хотела бы насладиться вашими руками, Скальд. Я не могу наглядеться на них… не могу перестать их трогать…
Присцилла избавилась от всех бинтов. Холодные влажный воздух ударял по каждой ране, по каждой трещине, по каждому шраму. Скальд чувствовал, как из раны начали кровоточить.
— Что может быть прекраснее?
Присцилла потянулась к нему.
Она прикоснулась к его руке щекой, а потом и губами. Она целовала его израненную кожу, поднимаясь выше и выше, к запястью. К пальцам. Она нюхала его кожу. Присцилла водила по ранам языком, слизывая кровь, которая вытекала из трещин между фаланг.
— Как вкусно…
Дыхание ее стало частым. И голос поменялся, стал тоньше и тише.
— Она течет в тебе… в этих жилах…
«Ей это нравится… она получает от этого эротическое наслаждение».
И Скальд видел это в ее поведение. В ее легких стонах.
— В твоей крови…
