Книга Круги на воде - Яна Ткачёва

Мы готовимся к новой эре. Некоторые довольно болезненно переносят фальшивое наставничество Иешуа. Безусловно, руководит Велес, но на людях Иешуа – главный, и это приводит Петруса и его друзей в бешенство. Мне интересно: устройство Мидгарда сделало его жителей такими воинственными и словно рожденными для соперничества или же выжили лишь самые норовистые Чемпионы этого мира? Группа повстанцев разбивается на две части. Иешуа, Шошанна с Марфой, Иоанна и два ее друга, Филиппос и Симонас, – с одной стороны. Петрус, Бартоломеус и Маттеус – с другой. И мы с Андрисом, словно два дурачка, мечемся из стороны в сторону. И если Андриса еще можно понять – их отношения с Марфой чисты и безмятежны, и ему трудно выбирать между семьей и любимой, – то со мной всё сложнее.

Отношения с Петрусом трещат по швам. С каждым днем становится труднее. У нас очень разные взгляды на жизнь, и мы часто спорим, а властность и несдержанность его натуры усложняют попытки к примирению. Я всё больше времени провожу в компании Иешуа, подруг и парней из Империи. Мы тоже часто спорим, но это не похоже на беседы с глухой стеной. Филиппос говорит, это всё потому, что дебаты направлены на обмен мнениями. Мне это по душе.

Прямо сейчас я лежу на своей половине кровати, смотрю на спящего Петруса и вспоминаю наш последний разговор, который начинался за здравие, а кончился – как это часто бывает в последнее время – за упокой.

– Ты всегда такой напряженный, – стараюсь говорить мягко. – И воинственный.

– Жизнь научила. Обычно слабость оборачивается против тебя самого, – усмехается он, гладя меня по обнаженному плечу, и мне приходит в голову неприятная мысль. Для него я тоже – слабость.

– Что произошло с твоей семьей? – осторожно спрашиваю я.

– Погибли, – его голос глухой и безжизненный.

– Расскажи, – прошу я, мне хочется облегчить его ношу.

– Моя семья была отмечена богами с самого начала Игры, – он начинает говорить без особого желания, с трудом выталкивая слова. – Поколения моих предков были Чемпионами и побеждали. Мой старший брат Сигмарис тоже был избран, когда мы с Андрисом только-только вошли в пору. Но через год пришло время отдавать одного из нас Одину, и мой близнец покинул семью. А еще через год Сигмарис, гордость семьи, должен был пройти обряд Посвящения, стать воином Тора.

Он замолкает, и на его шее я вижу судорожно бьющуюся жилку.

– Он не прошел испытание, – шепотом говорит Петрус. – Провалил с треском и навлек позор на наш род. Андрису повезло: он уже вступил в ученичество, а ученики Одина отрекаются от рода, лишая себя продолжения и бессмертия. Позор, который пал на нашу семью, пришлось смывать мне. Вот этими самыми руками.

– Что за испытание? – спрашиваю я, пока он с ненавистью смотрит на свои ладони.

– Прежде чем стать настоящим Чемпионом, – глухо произносит Петрус, – послушник должен избавиться от всего, что связывает его с миром. Устранить любую привязанность.

Не хочу этого слышать. И уже открываю рот, чтобы остановить его – я всё поняла, – но он опережает.

– Нужно убить свою семью, – голос Петруса безжизненный.

Мы молчим. Он смотрит на меня, в глазах его пустота. Я не знаю, что думать. В каком ужасном жестоком мире он вырос. Неужели, пока я избегала встреч с ним, он мучился предстоящим выбором? Я никогда не была близка со своей семьей, так уж устроена судьба Чемпиона в моем мире, но… убить их своими руками?..

Тянусь к Петрусу, понимая чуть лучше, как болит его душа. Сейчас я рядом и готова разделить с ним боль и скорбь. Но он отодвигается, к нему возвращается воинственный и чуть надменный вид.

– Не надо меня жалеть, – говорит он резко. – Если бы это не сделал я, Жрецы уничтожили бы мой род, никого не оставив в живых. В Мидгарде нет места слабакам.

И я чувствую, как он укладывает в стену между нами все больше и больше кирпичей, делая преграду почти неприступной.