Касаюсь носом его щеки. Дразню. Только, кого больше, не знаю. Мне кажется, себя. Потому что губы уже покалывает.
Пальцы Тима зарываются мне в волосы.
Сейчас главное – дышать. Глаза не закрываю. Почему-то не могу. Хочется его видеть. У него такие глаза, с ума сойти можно. Темные, коварные. Любимые…
Так и сидим как дураки. Смотрим друг на друга и целуемся. Внутри все узлом скручивается. Ладошки потеют.
– Идет, – Тим стреляет глазами в сторону магазина, и я тут же от него отрываюсь.
Снова прилипаю к сиденью. Делаю это резко, поэтому соприкосновение затылка с подголовником проходит чересчур ощутимо.
– Мать твою отвезем, и давай прокатимся.
Киваю одновременно с тем, как мама попадает в салон.
Нам хватает получаса, чтобы выгрузить пакеты, выпить навязанный мамой чай и сбежать из дома.
Как только мы оказываемся в машине вдвоем, воздух становится влажным. Приходится делать усилие, прежде чем вдохнуть. Циркуляция в легких вообще никакая.
Ремень давит, а одежда сковывает.
Мы едем молча. Поселок уже остался позади. Ловлю в зеркало пропускной пункт и сцепляю пальцы в замок.
За бортом градусов восемнадцать. Жарко. Несмотря на климат-контроль, я просто плавлюсь и музыку не слышу. Только чувствую, как Тим перехватывает мою ладонь. Сжимает, а потом переплетает наши пальцы.
Улыбаюсь уже по инерции. Когда он рядом. Всегда хочется улыбаться. Эмоции зашкаливают.
Магия какая-то. Или химия.
Говорят же, что любовь – это химия. И даже болезнь. С последним я не согласна. Но в моем организме точно происходят химические реакции. Я остро чувствую выработку эндорфинов, которых в обычной жизни нам частенько не хватает.
Шумно выдыхаю. Смотрю на Тима. Он на меня.
Пока я залипаю на его лице, он успевает свернуть с дороги. Вздрагиваю, когда глохнет мотор.
– Ты чего?
Азарин отстегивает ремень. Свой. Потом мой. Кладет ладонь мне на бедро, вторую на шею. Все это в тишине. Я и сама почему-то молчу. Губы приоткрыты, но произнести сейчас хоть слово я просто не в состоянии.
Он меня целует. Сначала медленно, без напора, а потом… Потом с каким-то сумасшествием. Еле успеваю глотать воздух.
Голова кругом идет от происходящего. Мозг плавится. В груди все огнем горит.
Я чувствую его ладонь под футболкой. Горячую, прижатую к коже.
Все происходит быстро. Максимально. Прихожу в себя, когда юбка на мне задрана, как и футболка, а Тим, он… Он расстегивает ремень на джинсах.
– Нет, – качнув головой, выставляю руку вперед. Упираюсь ладонью ему в грудь. – Не надо.
Азарин тяжело дышит. Вижу, как стискивает зубы и с легким раздражением откидывается в свое кресло.
Дрожащими пальцами поправляю на себе одежду.
Сижу как мышка. Воздух наэлектризован в нем все еще витает похоть, но теперь уже вперемешку с разочарованием и злобой.
Поджимаю пальчики на ногах.
Тим поворачивает голову. Долго смотрит в глаза. Пристально и молча.
– Что не так? – прикрывает веки. – Я не делаю ничего сверхъестественного.
– Я же говорила, что не сейчас.
Он упирается в руль рукой.
– Ну да, по графику. Если так, то, выходит, в пятницу ты мне нет не скажешь. Отмазок не будет.
– Каких отмазок? – бормочу, глядя перед собой. – Чтобы мы были вместе, мне обязательно прыгнуть к тебе в кровать?
– Я ща про это разве?
– А про что? Если тебя так не устраивает, можешь найти другую.
– Аргументированно. Просто, – он замолкает, кривит губы, – все это выглядит так, будто у тебя есть график даже здесь. Мы с тобой переспим не тогда, когда будет момент и желание. Нет. Это будет исключительно запланированное мероприятие. Галочку не забудь поставить и мне сообщить.
– Галочку, значит… Хорошо, – едва нахожу силы, чтобы ответить. – Отвези меня домой, пожалуйста.
– Арин…
– Пожалуйста, Тим.
Стискиваю зубы, потому что чувствую, что вот-вот проклюнутся предательские слезы.
Глава 25
Тим
Крепче стискиваю руль. Вижу прекрасно, что она почти плачет, но никаких ободряющих слов поддержки из себя выдавить не могу. У меня их просто нет сейчас.
Есть злость, раздражение, а еще четкое понимание – она мне не доверяет. Более того, судя по всему, вообще каким-то напрочь отбитым считает.
Вроде на дебила не похож…
Сто раз все обговаривали и проговаривали. Никто не собирался ее чего-то там лишать в тачке, на окраине Москвы. Только вот Арина, судя по всему, думает иначе.
Я прекрасно слышу и понимаю слово «нет». Дальше дозволенного бы не зашел. И если первые пару раз такое вот отторжение выглядело по большей части мило и даже льстило, что у меня такая девочка-девочка, то теперь меня на куски вся эта требуха рвет.
Сама же вечно про доверие талдычит, а на деле все ее слова не больше чем фейк, получается.
Останавливаю тачку возле Громовского дома. Намеренно не заезжаю во двор.
В салоне тишина. Мы молчали всю дорогу обратно. Я злился, она там то ли плакала, то ли тихо меня ненавидела. Плевать уже, если честно.
Мне все эти выяснения отношений уже поперек глотки.
В моменте все чаще ловлю себя на мысли просто послать все это куда подальше.
Головой понимаю, что мы с ней перед какой-то стеной бетонной замерли, и дальше она нас не пропускает. Но какие-то надежды все еще остались. Поэтому, вопреки собственному недовольству, делаю глубокий вдох и спрашиваю:
– Слушай, что нам нужно сделать, по-твоему, а?
Аринка вздрагивает от моего голоса. За это время мы оба успели привыкнуть к тишине.
– Я не знаю, – бормочет. – Я просто не готова. А ты давишь, постоянно…
– Постоянно?
Неожиданный поворот. Либо я чего-то не замечаю, либо тупо иначе расцениваю. Когда, блин, я давил? По-моему, всегда старался держать себя в рамках. Может, только в шутку…
Смотрю на нее, она на меня. Не моргает. Глаза чуть красные. Губы тоже.
Она молчит. Ну да, знак согласия же.
– Я понял, – киваю, отворачиваюсь.
Смотрю четко перед собой, в лобовуху. На сегодня вся эта пустая болтовня больше не имеет смысла. Я устал и хочу отсюда свалить.
Мне эти отношения трудно даются. Я так не привык. Стараюсь. Может быть, мало, а может быть, она тупо не ценит. Не хочет видеть дальше собственного носа.
