Выйдя из воды первым делом хватаю большие полотенца и по очереди заворачиваю обеих девчонок, промакивая длинные толстые косы. Смущённые моей заботой, они усаживаются рядышком на одеяло, прижимаясь друг к другу и греясь на солнышке.
Может, стоит их переодеть в сухое, чтобы не замёрзли? Закусив губу, склоняю голову набок. Вроде бы не сильно дрожат. Но губы немного посинели. Я всегда относилась к тем, кто считает, что детей нужно закалять, и не стоит чрезмерно оберегать их от всего на свете. Но когда это уже своё родное, за которое ты не только несёшь ответственность, но и переживаешь всем сердцем, то как-то всё немного сложнее воспринимается. Кажется, у меня уже материнский инстинкт зашкаливать начинает.
На плечи опускается нагретое солнцем полотенце. И сзади ко мне прижимается Федерик, заворачивая в мягкую ткань.
– О чём задумалась так сосредоточенно? – касается он губами моего уха, обдав жарким дыханием. По телу сразу же бегут мурашки.
– О том, не замёрзнут ли Эми и Кати. Не хочу, чтобы простыли.
– Не замёрзнут, – хмыкает он.
И прямо передо мной, не выпуская из объятий, сплетает что-то воздушное и ажурное между длинных сильных пальцев и лёгким незамысловатым движением бросает это заклинание в сторону девочек. То оседает на их плечах кружевной вязью, заставив вскинуть удивлённые взгляды на отца.
– Что это было такое красивое? – спрашиваю у мужа.
– Просушивающее заклинание, – получаю ироничный ответ.
И ещё одно такое же опускается на мои плечи, мгновенно испаряя влагу из полотенца и мокрой одежды.
– Научишь меня? Красивый узор, такой уютный что ли. И вообще все заклинания, которые ты при мне… сплетал, очень красивые, тонкие, ювелирные. Настоящие произведения искусства.
Спиной я чувствую, как напрягается Федерик.
– Ты их настолько чётко видишь? – уточняет он преувеличенно ровным тоном. – И можешь отличить мои, от чужих?
– Да, а что? – удивлённо оборачиваюсь к мужу.
– Да так. Ничего, – поражённо качает головой он. – Способности у тебя… занятные и уникальные. С какой стороны не посмотреть. Сегодня после обеда выделю тебе базовые учебники по общей теории магии. Почитаешь, тогда многое поймёшь. Ну и на твои драгоценные книжечки посмотрим. Пора уже восполнять пробелы в твоих знаниях.
– Анна будет учиться магии, как и мы?
Обернувшись на голос Каталины, мы замечаем, что обе близняшки с интересом прислушиваются к нашему разговору.
– Да, буду. Я ведь вам рассказывала, что многое позабыла. Теперь вот придётся учиться, – улыбаюсь им, садясь рядом на одеяло.
– Только, девочки. Всё, что вы слышите от нас с Анной, никому другому знать не нужно. Всё, что происходит в нашей семье, только в семье и остаётся, помните? – строго уточняет Федерик, по-прежнему возвышаясь над нами.
– Помним, папа, – серьёзно кивает Кати.
– А Анна уже тоже наша семья? – с толикой вызова спрашивает Эми, вышибая воздух из моей груди.
Между нами повисает звенящее напряжением молчание. И для меня эти пару мгновений, пока Федерик подбирает слова для ответа, тянутся нестерпимо долго.
– Да. Анна тоже часть нашей семьи, – твёрдо заявляет он. – Вы не хуже меня чувствуете, насколько она хорошо к вам относится. Насколько заботится и желает стать вам матерью. И я ожидаю, что вы пойдёте ей навстречу.
– А как же мама? – тихо спрашивает Эмелин дрожащим голосом, и я замечаю, как вздрагивает муж. Да и у меня самой всё внутри сжимается от той тоски, которая слышится в её словах. – Ты хочешь, чтобы мы совсем её забыли?
Хмуро помолчав с минуту, буравя дочерей своим особым читающим взглядом, он шагает ближе и приседает на корточки перед ними.
– Нет, Эми. Забывать маму не нужно. Она очень любила вас обеих и всем сердцем желала вам счастья. И сейчас её душа наверняка радуется тому, что рядом с вами появилась та женщина, что сможет дать вам материнскую ласку и заботу, которую не успела дать она сама, – он подаётся к девочкам, став на одно колено, и порывисто обнимает обеих, целует тёмно-русые макушки. – Ты не предашь её память, если примешь Анну, Эми.
В ответ слышится тихий всхлип.
– Я не помню, папа. Только запах… и тепло. В её руках было так тепло. А я не помню, какая мама была. Совсем. Я плохая, да? – без ножа режет по живому Эмелин. Пусть она была гораздо младше, чем я, когда потеряла родителей, но это не делает её утрату менее значимой. Их утрату.
Стиснув полотенце до побелевших костяшек, молча смотрю на них троих. Глаза жжёт от непролитых слёз.
– Что? Нет! Конечно, нет, – качает головой муж. – Ты не плохая, Эми. Не нужно так думать.
– Я тоже почти не помню, – грустно признаётся Кати, прижимаясь к нему.
– Вы были слишком маленькие. Три года всего, начало жизни, – сипло произношу я, устремляя взгляд вдаль. – Человеческий мозг так устроен. Мы редко помним то, что происходило в нашем раннем детстве. Не помним рождения, падений, когда учимся ходить… Если бы помнили все угрозы и страхи, с которыми сталкивались в младенчестве и даже не могли отреагировать как нужно, всю боль, которую доводилось испытывать, то попросту сошли бы с ума. Но вместе с тем из нашей памяти стирается и много хорошего. Первые достижения… первые улыбки… первые открытия… и лица родных, которые были с нами, и которых больше нет. Не нужно винить себя за то, что не в человеческих силах, девочки. Пусть вы не можете вспомнить черты маминого лица, но вы всегда можете помнить, как сильно она вас любила. Помнить, что в вас её продолжение, и она навсегда жива в ваших сердцах.
Глава 51Немного не того я ждала от нашего похода на пляж. Не думала, что у нас пойдут такие разговоры. Но разговор этот был нужен. Нам всем. Он будто нарыв вскрыл. Показал самое проблемное место, на которое мне нужно больше всего обратить внимание в отношениях с девочками. А то, что Федерик вслух объявил меня частью их маленькой сплочённой семьи, и вовсе бесценно.
Вот только беззаботное настроение бесследно испарилось, уступив место грусти и тягостным размышлениям. Своей тоской по матери, девочки сами того не ведая, разбередили и мои раны. Старые, но до сих пор не зажившие. И как знать, что проще? Помнить лишь светлый образ из раннего детства, или… как я, знать, каково это расти в полной любящей семье, но потерять это в одночасье и долгие годы отчаянно тосковать по каждой минуте совместно проведённой с любимыми людьми.
– Эми, Кати, вы, наверное, проголодались уже? – спрашиваю, надеясь отвлечься от грустных воспоминаний. Тянусь к корзинке. – Тут пирожки со сладкими сливами есть. Паола говорила, что вы их очень любите. Хотите?
– Я хочу, – с энтузиазмом заявляет Федерик, хотя я чувствую на себе его внимательный взгляд. – Не только Эми и Кати их любят.
Он садится с другой стороны от девочек, рядом с Каталиной.
