Беременна.
Была.
Как мне это теперь пережить? Я не готовилась, не планировала, да даже не думала, что это может произойти именно со мной. Боялась самой мысли о детях, но ни разу в моей прибабахнутой голове не появилась мысль об аборте. Ни разу. Даже близко к нему не подходила!
Или это наказание?
Или возможность осознать свою неправоту?
Так я осознала. Настолько, что по дороге сюда ловила себя на том, что правая ладонь так и тянется накрыть живот. Там, где со стопроцентной уверенностью больше никого нет. Стала ли я от этого умнее? Как же!
Теперь я точно знаю ребёнок это страшно и ответственно. Или страшно ответственно? В любом случае, страха там большая часть. Тем более теперь, после того, что я знаю.
Потому что чисто технически ни Андрей, ни Инга Владимировна не виноваты. Если отбросить моральную и этическую стороны вопроса, никаких ошибок она, как акушер-гинеколог, не допустила. Ведь тот, первый мой визит к ней не был последним.
Шумно выдохнув, я откидываюсь на спинку дивана, вытянув руки вдоль тела.
Моя вина. Во всём только моя. И плевать, что Ольга Ивановна сухо и кратко объяснила что-то о хромосомных и генетических аномалиях. Вина моя и точка. Это понимала она, это понимала я, это понимали все, кроме Андрея. Но облегчать его мучения я не собираюсь…
И раздёргивать тяжёлые блекаут портьеры тоже.
Не тогда, когда на месте пустоты разливается бескрайнее море отчаяния, захлёстывающее горькими волнами острова вины.
Страшно. Очень страшно представить, что происходит с женщинами, которые искренне любят и ждут, если меня скручивает так, что хочется лежать и выть в голос.
И я ложусь, заваливаясь вправо. Прижимаю руки к груди и сгибаю в коленях ноги. Компактно. И, кажется, что так моя боль останется моей, не выплеснется наружу, где итак полно грязи.
Глаза закрываются, но я не сплю.
Сегодня мне приснилась девочка, с русыми, как у меня, волосами и очень знакомыми глазами. Чьими? Не знаю, но большего страха от простого сна я ещё не испытывала и не хочу повторения.
Лежать так оказывается хорошей идеей. Всё, что от меня требуется — дышать. Через боль, ломающую грудную клетку. Через рвущийся наружу стон. Через рваный выдох.
Вдох-выдох.
Просто дышать.
Дышать и чувствовать.
Не ощущая времени, я слышу лишь, как звонит телефон, брошенный на дно сумки с ноутбуком. Раз, другой, третий. Сегодня в этой жизни меня нет.
Звонок в дверь разрывает привычный ход вещей, но мне неинтересно. Поэтому я продолжаю лежать, бездумным взглядом уперевшись в основание кухонного острова. Позвонят и уйдут, а я завтра утром стану той, кем была всегда. Самоуверенной, резкой и упёртой.
Вот только у гостей другие планы и, услышав щелчок открывающегося замка, я поднимаю голову.
Глава 36
— Так и думала, что ты опять не ешь! — недовольно фыркает Олеська, глядя как я сажусь, и прямой наводкой идёт к холодильнику.
Исключительно затем, чтобы разобрать пакеты с логотипом известного сетевого магазина. Но даже не это заставляет всё больше округляться мои глаза. Хрен с ними, с продуктами, с Олесей это не первый раз, гораздо больше меня впечатляет появившийся из-за её спины Кирилл. Тот, который как раз с пакетами.
— Это была её идея, — хмыкает он, послушно поставив пакеты туда, куда она тыкает тонким наманикюренным пальцем.
— Да, моя, потому что от вас, мужиков, не дождёшься! — с искренним раздражением выглядывает Олеська из-за двери холодильника. — Она сама справится, — передразнивает она, и подозреваю, что Кира. — Все будет нормально! Нужно побыть одной!..
И, наверное, я бы объяснила ей, что Кир прав, если бы могла говорить. Шок это по-нашему. Серьёзно, такого поворота я ожидала меньше всего.
— А вы… — переводя взгляд с одного на другого, я обвожу их круговым жестом. — Вы вместе?
— Рехнулась?! — хмыкает Кир.
— Я с ним?! — возмущается Олеся.
Открыться шире мои глаза не способны физиологически, поэтому я на время забиваю на происходящее. На то время, которого достаточно, чтобы припереть Олесю к стенке и хорошенько допросить. Даже у меня не хватит наглости и фантазии, чтобы предположить, будто моя любимая, убеждённо-холостая подруга решила взять и завести постоянного мужчину. Даже если это Кирилл Самсонов. Даже если они после той ночи переспали.
— Тогда как?.. — Ещё один неопределённый взмах рукой. В общем-то, чего бы они не добивались, занять меня им удалось. Настолько, что отступает страх, скалящий зубы и обещающийся вернуться позже.
— Проще простого, — хмыкает Олеся, закрывает холодильник и идёт мыть руки. — У твоей единственной и неповторимой подруги нет ключей от твоей квартиры, а у него есть.
— Хотя быть не должно, — вздохнув, я скидываю туфли и, с усилием поднявшись, несу их в прихожую.
Так вот что такое настоящая дружба? Просто двое, не связанные друг с другом человека, которые решили накормить тебя ужином. И плевали на возникающие перед ними препятствия.
Впервые за последние сутки искренне улыбнувшись, я иду умываться.
— Может, ты включишь в обязанности домработницы готовку? — оторвавшись от сковороды, предлагает Олеся.
— Я не провожу дома столько времени, — рухнув на барный стул, я облокачиваюсь на стол и ставлю на руки подбородок. — Она и тебя припахала? — с улыбкой обращаюсь я к нарезающему красный перец Киру и, чувствуя внезапный приступ голода, утаскиваю с доски один кусочек.
— Вроде того, — иронично кривится он. Ага, чем бы дитя не тешилось… Проходили, знаем.
— Вроде того?! — услышав, возмущается Олеська и поворачивается, собираясь проконтролировать процесс, но так и остаётся с открытым для нотации ртом.
— Превзошёл ожидания? — не поворачиваясь, насмешничает Кир. А всё потому, что ломтики перца похожи друг на друга как близнецы — идеально-ровные, длинные и тонкие.
— Неплохо, — мгновенно сделав вид, что ничего особенно не видит, Олеся, опасно накренив, утаскивает из-под его локтя разделочную доску вместе с перцем и ножом. — Но можно было и лучше.
С немым вопросом во взгляде я, подняв бровь, смотрю на Кира. Невозмутимого, якобы ничего не понимающего и кристально-честного. Я не поняла, между ними что-то было или нет?!
— То есть вы приехали только для того, чтобы меня накормить? — Весёлое изумление встречается в моей мимике нечасто.
— Не совсем, — сбросив все ингредиенты в кастрюлю, Олеся сбавляет огонь и, развернувшись, опирается ладонями об остров. — Я приехала потому что ты не отвечала на звонки. Дверь тоже оказалась неприступной, хотя машина стояла перед подъездом. Ситуация вообще ни разу не смешная, особенно…
