первый, кому удалось призвать адскую тварь. Преисподняя давно стала моей стихией, а я — ее частью. Более того, мои заслуги перед ней так велики, что когда она захватит весь мир, я буду в числе тех, кто станет управлять новым порядком.
— Ух ты, интересно, — Онежский усмехнулся и приблизился к «колодцу» еще на пару шагов. — А братья и сестры твои… Они тоже будут управлять? Если тебе напели в уши именно это, то, боюсь, у меня хреновые новости.
— Да плевал я на остальных! — неожиданно рявкнул Громов, сверкнув красными глазами. — Никакие они мне не братья и сестры, это так, чтобы придурки чувствовали себя членами большой и могущественной семьи. А на деле — сплошная лирика. И я с удовольствием буду смотреть, как эти говнюки отправляются на съедение. Думаю, — он ухмыльнулся, — зрелище будет классным.
«Что делать будем?» — мысленно обратился к Онежскому министр.
«Помнишь, как наш командир в Афгане голема-колосса нагнул? Думаю, надо так же».
«Кровавой детонацией? А ты помнишь, как ему потом захорошело?»
«Помню, конечно. Но раз он перетерпел и выкарабкался, то и мы сможем. К тому же, откат от детонации не сразу наступает, вполне успеем очухаться от травм хотя бы немного и свалить», — однако в благополучный исход Онежский верил слабо. Интуиция настойчиво твердила аристократу, что это задание — последнее.
«В принципе, может получиться, — ответил Крылов. — Тем более командир наш один все провернул, а нас здесь двое».
— Чего замолчали-то? — вновь подал голос Семен. — И хватит уже прятаться. Очень невежливо получается…
Последнюю фразу он произносил, атакуя силой Преисподней.
Онежского и Крылова накрыла волна боли, от которой потемнело в глазах, а мозг едва не вскипел.
— Так-то лучше, — сказал призыватель и спустя мгновение добавил: — Ба, да вы же из этих… Суки старые… Тем приятнее будет вас убить.
Все еще оглушенный болью, Онежский посмотрел на Крылова. Выглядел тот словно после контузии. Но главное — пока Громов трепал языком, министр вслед за аристократом переместился к пожирателю.
— Давай, Петя… — прохрипел Андрей, готовясь атаковать зубастую тварь. — Бьем.
— На счет три, — заставил себя ответить министр. — Один, два…
Три…
С вытянутых рук магов сорвались четыре кроваво-красные молнии. Мгновение — и они пронзили склизкую тушу с зубастой пастью посередине. Разрывая плоть и проникая все глубже.
Онежский едва не задохнулся от боли. Да, он прекрасно понимал, что за эту атаку придется заплатить немалую цену, но… Когда каждый орган получает по десять-пятнадцать разрывов, это, как выразился бы Илья, «натуральный пиздец».
— Готов? Тогда взрываем! — вместе со словами Крылов выталкивал изо рта кровь.
Онежского хватило лишь на то, чтобы кивнуть, и одновременно с министром он вложил остатки сил в решающий удар.
Детонация сработала. Огромная зубастая тварь попросту взорвалась, отчего из колодца к потолку устремился мощный фонтан из плоти, крови и обломков костей. В нос шибанул мерзкий запах железа, мерзкое чавканье взорвавшегося мяса казалось оглушительным, но сквозь него Онежский все же услышал хриплый рев Громова.
Потом был настоящий кроваво-мясной душ, превративший аристократа в нечто мокрое и наверняка жуткое. Впрочем, хрен с ним. Сейчас Онежский хотел одного — забыться, чтобы не чувствовать дикой боли, терзавшей его нутро. Но забываться нельзя: повсюду еще множество врагов, для которых Андрей как на блюдечке.
— Как самочувствие? — спросил он Крылова, лежащего рядом, хрипящего и с ног до головы покрытого тем, что раньше было тушей пожирателя.
— Бывало и лучше, — выдавил тот и сплюнул кровью.
— Зато с главной задачей справились.
— Это да, но… Было бы неплохо еще и свалить отсюда.
Тут Онежский не мог не согласиться. Слушая, как Громов проклинает его и министра, он запустил процесс регенерации и немного притупил боль. Затем перевернулся на спину и обнаружил, что ситуация стала в разы хуже.
Рогатые твари, замершие на балках под потолком, вышли из транса. Пока что они лишь приходили в себя: встряхивали головами, двигали конечностями, скалились и шипели. Но Андрей не сомневался, что очень скоро демоны станут полноценными участниками битвы.
— Вы чертовы ублюдки! Суки старые! Мрази! — продолжал надрываться Семен. Он снова оторвался от пола, а красный огонь в глазах стал ярче. — Сейчас вы, твари, за все ответите!..
Выставив руки, ублюдок затрясся, явно готовясь атаковать. Черт его знает, какой именно удар Громов собирался нанести, но тут свой ход сделал стоявший позади него Ленский.
Он трансформировал собственную руку во что-то, похожее на копье, и пронзил Громова. Выгнувшись и харкнув кровью, тот опустил голову и ошеломленно уставился на острие, торчавшее из груди. Приземлился на пол, едва не упал и стал медленно оборачиваться.
— Ах ты, крыса… — прохрипел Семен, глядя на Ленского, который, казалось, пребывал в ужасе от содеянного. — Только и можешь, что со спины… Предатель…
Голос его стал булькающим. Онежский счел, что это хороший знак и скоро одним противником станет меньше, но…
— Сейчас… — Громов вновь вытянул руку, и пол рядом с ним засветился бордовым.
Поняв, что произойдет дальше, аристократ обмер. Да, ему с каждой секундой становилось легче, однако пока что он был совершенно не в том состоянии, чтобы сражаться с призванной тварью. Тем более Громов наверняка вытянет из Преисподней что-нибудь огромное и сильное.
— Этого еще не хватало… — прохрипел Крылов. Каким-то чудом министр заставил себя подняться и вскинуть автомат. Вспомнив, что там еще оставалось немного патронов, Онежский улыбнулся. — Вляпались по самое не могу.
«Не могу» он договаривал, уже стреляя.
Единственный выпущенный патрон попал в цель — разворотил Громову голову. Охнувший позади призывателя старик стряхнул тело с «копья» и попятился. А Онежский, не моргая, смотрел на пятно бордового света и ждал, когда оно исчезнет.
Не исчезло. Возможно, Крылов опоздал с выстрелом всего на пару мгновений, но они стали решающими. Семен успел призвать тварь, и та действительно оказалась
