Способна ли Шеда на предательство? Взрощенная Аваррой, как породистая охотничья собака, чьим предназначением должна была стать служба тринадцатому дингиру — может ли она показать клыки не своему бывшему хозяину, а тому человеку, ради которого все это было затеяно?..
От подобных мыслей Эшу стало противно.
Вот ведь скотство. Он едет с друзьями, которые не раз подставлялись из-за него, которые прикрывали ему спину в каждой схватке — а сам думает о том, кто же из них способен на предательство.
И что, ему теперь всегда таскать этот мешок с камнями у себя за спиной?.. Недоверчиво оборачиваться, подмечать фразы, которые обычно прошли бы мимо ушей, всматриваться в выражение лиц и ожидать удара под дых от любого из них, хотя за каждого был готов встрять в любую драку?..
Эш любил их всех. Они стали не просто его друзьями, они стали ему семьей. Его стаей.
И кто бы из них не нанес свой удар, эта рана захлебнется кровью. Потому что какую руку не отруби — все одинаково больно.
И все-таки…
Только бы не Дарий. Если он во второй раз… Нет, это уж слишком. Ларс?.. Не может быть, чтобы Ларс. Не теперь, не после поединка, на который тот вызвался по доброй воле. Шеда?..
Круг замкнулся, и Эш, тряхнув головой, попытался сбросить с себя все эти мысли. Отделаться от них хотя бы на время.
Лучше бы, наверное, он вовсе об этом не знал!..
Но, с другой стороны, закрытые глаза еще никого не спасли.
— Твою ж акаду, — устало выдохнул он, пытаясь как-то переключиться на более насущные в данные момент проблемы.
«Ты действительно мог утратить часть себя, и не заметить этого?» — спросил он у ворона.
«Мог. Если эта часть была небольшой».
«И поэтому ты не можешь вспомнить некоторые вещи?»
«Возможно.»
«Почему ты не сказал об этом мне?»
«Потому что сложно понять, что ты что-то забыл, если ты это действительно забыл».
«Но ты не мог толком вспомнить времена своего первого носителя», — заметил Эш.
«А ты не помнишь вкус материнского молока и как научился ходить, — возразил ворон. — Но тебя ведь это не смущает?»
Эш вздохнул.
И то верно.
«Но ты хотя бы помнишь, куда нужно ехать?» — спросил он ворона.
«Помню», — хрипло ответил тот.
— Ну так что, едем за второй половиной моего ворона? — спросил Эш у своих спутников, оборачиваясь через плечо.
Вопрос звучал глуповато, но нужно ведь было с чего-то начать разговор.
— Ты так говоришь, будто у нас есть выбор, — мрачно хмыкнул Ларс. — Решения принимаешь ты, молодой ворон. А мы лишь тебя сопровождаем.
— Мне не охрана нужна, а соратники! — взорвался Эш, заведенный своими недавними размышлениями.
— Я считаю, ты должен обрести целостность, — подал голос Дар. — Неполнота в чем-то — это всегда уязвимость. И недаром проклятый дед, намереваясь тебя усилить, тем не менее даже не заикнулся о расщеплении ворона. С трудом могу поверить, чтобы он не знал об этом.
Шеда между тем молчала, сосредоточенно глядя в темноту прямо перед собой.
В опустившейся тьме время от времени появлялись какие-то светящиеся силуэты, которые потом снова гасли. Вдалеке то и дело вспыхивали чьи-то зловещие глаза.
— Шеда? — окликнул ее Эш.
— А? — очнулась от своих мыслей девушка.
— А ты что скажешь?
— А я скажу… Скажу, пришло время, когда ты должен перестать спрашивать чужое мнение, — неожиданно заявила она. — Ты должен послать нас всех в задницу и сделать все так, как ты считаешь правильным.
Мужчины невольно переглянулись.
— Ну знаешь, — проговорил Дарий.
— Знаю, — резко оборвала его Шеда. — Ты все еще не понял? Это его история. Ему и решать. А мы… Мы вообще оказались здесь случайно. На нашем месте мог оказаться кто угодно другой, и от этого ничего бы не изменилось.
Ларс кивнул.
— Да ну вас, — нахмурился Дарий.
И в этот миг справа от тропы тьма расступилась. С резким вскриком взмыли вверх тучи невесть откуда взявшихся ночных птиц. Под множеством звериных ног испуганно захрустели кусты. А высоко над еловыми макушками, сияя оранжевым светом, поднялась гигантская кошачья голова с кисточками на острых ушах.
— Твою мать!.. — выдохнул Дар.
— Гаси скорей свой зад, светлячок! — прохрипел Ларс, уставившись на проснувшегося монстра.
Эш убрал свечение. Полудурок встал, как вкопанный, дергая ушами и дрожа всей шкурой.
А над молодой порослью, доставая кончиками ушей уходящие в черное небо очертания старых елей, возвышалась рысь. Хищно зевнув, она двинулась вглубь леса, и от ее мягкой поступи будто прогибалась земля. Стальные мускулы играли под золотистой шкурой.
И кем бы ни было это существо — воплощенной смертью, трижды проклятым диким духом или материализовавшимся злом — оно было прекрасно!
Ночь разорвал оглушительный рев медведя. Гигантская тварь замерла на секунду — и, сминая под собой ели, как траву, она вдруг метнулась в сторону, и через секунду подняла голову с трепыхающейся добычей в зубах.
Черный болотный медведь выглядел в ее пасти, как подросший котенок.
Эшу стало жарко, во рту пересохло.
Впервые в жизни он слышал, как ужасающе жалобно может реветь мохнатый черный убийца. Рысь склонилась над ним, и вопль затих.
Полудурок испуганно фыркнул, и кошачья голова снова взметнулась над лесом.
Эш обхватил шею мерина рукой и принялся гладить его, пытаясь успокоить. Но вместо этого нервная дрожь, бившая испуганного коня, вдруг передалась Эшу.
Но тут где-то в чаще взвыли волки, и тварь отвлеклась на них. Грациозно выгибая спину, она отправилась прочь.
А Эш во все глаза смотрел, как, сверкая в просветах между деревьями плавно движется огромная золотая рысь.
«Что это?» — мысленно спросил Эш, не сводя глаз с гиганта, который неожиданно бесшумно удалялся куда-то вглубь леса.
«Гигант из класса истинных детей змея, — проговорил ворон. — Скорее всего, его привлек всплеск энергии стигмы времени. А может, что-то еще…»
Когда существо, наконец, скрылось из виду за плотной стеной леса, все наконец-то выдохнули.
— Вот это махина, — проговорил Дар. — А если она направится к стене?..
— Такие обычно к ней даже не приближаются, — с заметным облегчением выдохнул Ларс. — Они живут какими-то своими целями, и люди в этот перечень попадают только если сами нечаянно натолкнутся на них. Прямо как мы сейчас.
— Повезло, что мы не оказались у нее на пути, — сказала Шеда.
