оба сопровождали родных и знакомых до Редсити. Я же осталась с Мари и ее мужем. Наш черед уходить из Панактунк наступит сегодня, чуть позже. А пока вокруг полумрак, на часах раннее утро, но на самом деле – ночь; звезды померкли, их все меньше и меньше, небо же темное, сумрачное. Мне не спится. Поздно уснула, рано проснулась. Встречаю приближающийся рассвет в так полюбившемся кресле; огонь в печи потух, но стены дома не пропускают холод. Скоро за мной зайдут, но есть еще немного времени, подумать.
Хранительница чужой тайны. К чему это приведет? Я осознаю риск и никому, никогда и ничего не расскажу. Жизнь продолжается. Я справлюсь и с ношей, и с навязанной связью. Доберемся до резервации, чемодан в зубы и айда домой. Как раз и время пребывания в Канаде заканчивается. А в Сочи ждет работа. И Марьям, наверняка, уже вся извелась. Вот вернется ли шумная подруга в Сочи или останется покорять просторы мегаполиса – узнаю по возвращении. А заботит совершено другое: хватит ли сил найти счастье там, где меня толком ничего и никто не держит?
В комнату вошел Леран. Время пришло, а я и не заметила, что рассвет наступил.
– Собралась?
– Еще вчера. Идем?
– Да. Мари и Своли ждут на кухне. Позавтракаем и в дорогу.
– Своли с нами?
– А куда ж без него. Остальных заберет Алекс.
– Он вернулся?
– Нет еще. Но к вечеру примчится. Может, по дороге столкнемся.
Мы вышли с территории поселения, когда утро окончательно проснулось. Лес о́жил, зазвучал. Я не прощалась с Панактунк, или, как его еще называют, Верхним Поселением; не хотела; или чувствовала, что вижу его не в последний раз. Панактунк хранит свои тайны, и я его часть.
День пролетел в разговорах, одна тропа сменяла другую, погода хоть и не баловала теплом, зато безоблачным небом и безветрием. А ближе к вечеру из-за деревьев показались знакомые очертания дома.
Я остановилась возле крыльца, вспоминая два дня проведенных в этом доме. Когда же это было? Неужели почти месяц прошел? И вот я вновь здесь, но кое-кого рядом нет. Около часа назад я почувствовала превращение Алекса, а затем полная тишина между нашими эмоциями; я все еще не управляю связью, она – гость, то приходит, то уходит.
– Аврора! Заходишь? – Мари поманила рукой и, рассмеявшись, скрылась в доме, оставив дверь открытой.
Воспоминания обступили со всех сторон, когда вошла в комнату и увидела кресло, в котором спал Алекс, кровать, на которой провела ночь в объятиях оборотня. Грустно и не по себе, особенно от мысли, что воспоминания – часть прошлого, а не миг настоящего; они по определению не могут быть настоящим.
Леран растопил печь, мы поужинали и разбрелись по комнатам: мальчики налево, девочки направо. Задерживаться в лесу дольше – нет смысла, и если бы я не тормозила остальных, они бы к дому даже не свернули; Мари привыкла к дороге между резервацией и Панактунк, а ребята и подавно.
Подруга сладко уснула, положив свою ладошку мне на живот; ее близость рядом со мной приятно согревала, но меня одолевали мысли – рой мыслей, бьющийся в голове и не дающий уснуть, а еще слабое предчувствие чего-то надвигающегося, словно в нашу сторону идет буря. Я прислушивалась к внутренним ощущениям, сопоставляя их с окружающими звуками, и уловила скрип деревянного настила. Сразу же вспомнила о Катрин! Но после похищения о ней не слышали, к тому же в доме находились Леран и Своли. Вряд ли бы она сунулась туда, где два оборотня, один из которых, несомненно, сильнее нее, да и уравновешенней, а значит и опаснее.
Я постаралась успокоиться, отгоняя липучий страх, убеждая себя, что это всего лишь старый дом так шалит, но скрип повторился. Вроде не столь отчетливо, как в первый раз, но я аж вздрогнула, потревожив сон Мари; подруга заерзала и отвернулась на противоположный бок, а я выждала и поднялась с кровати. В прихожей темно, тихо и пусто, из соседней комнаты раздается сонное бурчание, в окно заглядывает неполная луна, со стороны кухни тянет сквозняком и запахом тушенного мяса и розмарина (Мари переусердствовала со специей). Я заглянула на кухню, удостоверилась, что и там пусто, и прикрыла плотнее дверь, сквозняк пропал. Осталось проверить засов на входной двери, я даже сделала пару шагов к выходу, как тут же увидела мелькнувшую за окном тень. Может, померещилось? Не хотелось будить парней, они и так вымотались, наблюдая за каждым подозрительным шорохом, пока мы шли по лесу. Но запертая дверь не казалась безопасной преградой, и нервозность, вытолкнувшая из постели, напомнила о себе. Я все же подошла к двери, проверила засов, зажгла свечу на подоконнике и, оставив ее возле окна, пошла будить Лерана.
– Аврора?
– Мне что-то послышалось. Проверишь?
Он молча встал и, не одеваясь, вышел в прихожую, я за ним и собиралась уже спросить, выйдет ли он, но Леран замер и резко поднял руку вверх, заставляя меня молчать.
– Разбуди Своли.
Я юркнула обратно в комнату, снова увидела мелькнувшую за окном тень и, подскочив к кровати, быстро растолкала Своли, ничего не объяснила и стремительно вернулась к Лерану, но он уже тоже знал о посторонних. В тот момент я еще не осознавала, насколько нереально быстро передвигалась по дому, паника усилила инстинкты, но точно не логику.
Леран указал на комнату, где спала его жена, я кивнула и бросилась будить подругу.
– Авро…?
Пришлось зажать Мари рот, чтобы заглушить ее удивленный и испуганный голос. Я указала на окно, подала ей ботинки, сама обулась, и уже вдвоем вышли в прихожую. За это время Леран и Своли успели измениться. Я пропустила момент превращения человека в волка, но и вблизи оборотней еще не доводилось видеть (Алекс и Катрин не в счет). Два огромных зверя не сводили глаз с двери. На того, что крупнее, падал сквозь окно лунный свет, играя на шерсти серебром, словно серый окрас покрылся инеем. Зрелище поистине незабываемое, особенно, если знать, что перед тобой не простой волк, а человек в зверином обличье.
Никто из нас даже не попытался выйти из дома. И ждать пришлось недолго. Послышался одиночный вой, затем его подхватили другие. Ситуация становилась хуже, чем я надеялась. Дом окружили. Прятаться негде, сбегать поздно. Я прикрыла двери в обе комнаты, защита мизерная, но хотя бы со спины не подкрадутся, если только вломятся со звоном и шумом.
– Погреб?
Мари отрицательно замаха головой:
– Дверца тугая, ее подымают мужчины, мы не осилим.
Жаль, а
