— Ох, и язва ты, Ренечка! — снова широко улыбаясь, проговорила Бабка Ёжка, решив, что на фамильяра и впрямь незачем обижаться.
Тут-то Ягуся и вспомнила о колдуне, который тихонько сидел за обеденным столом и с любопытством наблюдал за разговором Златы и ее домашних. Сперва девушка смутилась, но сразу же взяла себя в руки. Чего ей собственно смущаться? Она в своей собственной Избушке, что хочет то и говорит, то и творит. А уж порадоваться тому, что дочка, наконец, мамой ее назвала, вообще святое дело! Кому не нравится ее бурная радость, пусть вообще помалкивает.
Однозначно сказать, нравилось или не нравилось поведение новоиспеченной княжны молодому колдуну, было невозможно. В глазах же рыжего читалось лишь вежливое любопытство, которое он не стремился облекать в слова, разумно полагая, что при возникновении необходимости либо Златослава, либо, что вернее, царь-батюшка разъяснят все: и изменившееся положение Златы, и причины ее пребывания в Избушке, и вообще все то, что посчитают нужным объяснить. Ёжка улыбнулась Даниле, непонятно как, догадавшись, какие думы бродят в его голове, не удержавшись, хитро подмигнула ему и поспешила вернуться в спальню вместе с дочерью. Ближайший час Ягуся решила посвятить помощи малышке в освоении способностей ее ручек и ножек, а так же попытаться выучить еще какое-нибудь новое слово, например, «деда».
Чуть больше часа продолжалась веселая возня Василисы с матушкой, пока малютка не проголодалась и в ультимативной форме не потребовала идти обедать. Вернувшись в кухню вместе с дочерью, Яга обнаружила Данилу что-то усиленно писавшего грифелем на небольшом куске пергамента. Когда девушка подошла вплотную к столу, колдун уже свернул лист и сноровисто засунул его прямо в центр своего колдовского медальона, который будто гладь озерная подалась под натиском свернутого в трубочку листа и проглотила его вмиг. Ёжка даже чуть было рот от удивления не раскрыла, как девка деревенская, никогда колдунов не видевшая, но тут же опомнилась и с независимым видом принялась кормить ребенка, только искоса поглядывая на ожидавшего ответа Данилу.
Ждать мужчине пришлось довольно долго. Златка успела накормить ребенка и даже сама немного перекусила, когда медальон рыжего колдуна с тихим шелестом выплюнул ответное послание. Девушка, не переставая укачивать на руках сонную малышку, медленно двинулась в сторону сидящего за столом мужчины, уже принявшегося разворачивать послание.
— Что там? — тихонько спросила Ягуся, совершенно точно уверенная, что послание пришло от батюшки.
— Ростислав Всеволодович пишет, что они туман до самого кряжа сопровождали, и рассеялся он только у входа в пещеру. Отряд Радовида отправился внутрь, исследовать ход, а они с Яковом возвращаются в Избушку, — вчитываясь в ровные строки написанных Кощеем слов, произнес Данила. — До их прихода, приказано наружу не выходить.
— Ясно, — отозвалась Баба Яга, направляясь в спальню, чтобы уложить заснувшую дочку в колыбель.
Злата медленно вошла в комнату и направилась к сундуку, стоявшему у окна, хотя поначалу ребенка уложить думала сразу. Что ее туда тянуло, понять Ёжка не могла, пока в окошко не глянула.
В лесу на расстоянии двух десятков шагов, прямо на границе с куполом, в ранних вечерних сумерках отчетливо была видна высокая фигура, закутанная в черный с изумрудной каймой плащ. Лица под низко надвинутым капюшоном было не видно, но девушка отчетливо поняла, ягушенским чутьем почуяла, что незнакомец прямо на нее смотрит. По спине Златки мурашки поползли, а на висках капельки холодного пота выступили от ужаса, непонятно откуда взявшегося, будто бы от темной фигуры этой стужей лютой, злом и смертью веяло. Мерзко стало на душе, будто все светлое, что в жизни есть, и было, тряпкой грязной стерли.
— Ох, ты ж погань! — прошипела Ягуся сквозь зубы, чтобы не разбудить жалобно захныкавшую во сне Василису. — Ты же неживой!
Что ее к такому выводу подтолкнуло, Златослава догадывалась смутно, решив списать все на время от времени дававшую о себе знать силу Яги. Теперь она была убеждена, что не человек это под плащом прячется, а нежить поганая, от которой смрадом трупным и смертью давней за версту веет. Чувствовала Баба Яга это отчетливо, словно рядом с ним стояла. А еще пришло неприятное понимание, что именно неживой этот туман напустил и шатунам приказал по лесу рыскать. Теперь же, похоже, нашел он то, ради чего вся эта затея с туманом измыслена была. Вот теперь бы понять, что искал он: Избушку, Бабу Ягу или ее Златославу, Кощееву дочь?
— Данила, сюда иди скорее! — позвала Ёжка рыжего колдуна.
К его чести не стал он вопросов лишних задавать, а быстро и бесшумно к Злате подкрался, да из-за плеча ее выглянул, сразу уразумев, куда смотреть нужно. В этот самый момент, фигура в черном плаще руку вперед протянула, словно стены невидимой коснувшись и с пальцев, в перчатки черной кожи затянутых, словно дымные фиолетовые щупальца в сторону купола потянулись. Соприкоснувшись с волошбой чуждой, купол замерцал, как хрусталь горный на солнышке, и зарядом молнии в незнакомца стрельнул. Фигура в плаще руку стремительно вскинула, к Златкиному ужасу, молнию поймала и в мгновение ока ее развеяла. За спиной Ягуси, не сдержавшись, выругался Данила.
— От окна, живо! — подтолкнув девушку в сторону двери, скомандовал колдун.
Бабка Ёжка даже возражать не стала, прижала доченьку к груди и метнулась на кухню, где-то на грани своего сознания ощутив нечто похожее на злую насмешку. Злату передернуло от гадливости, когда она поняла, что это нежить ее своими думами коснулась, а значит дело совсем плохо. Не простой это мертвец, а старший, что личем зовется, то бишь колдун мертвый с душой неуспокоенной. Только у таких, как он, разум остается и даже воспоминания о жизни сохраняются.
— Быстро пиши Ростиславу Всеволодовичу, что тут творится! — догнав Ягусю и вручив ей свой медальон, потребовал мужчина, а сам уже в сени рванул.
— А ты-то куда? — только и смогла крикнуть вдогонку Яга, одной рукой удерживая проснувшуюся и заплакавшую Василису, а в другой сжимая медальон.
— Дверь чем-нибудь подопру, авось хоть немного его задержит, ежели ему удастся купол проломить, — отозвался рыжий и скрылся за дверью.
— Тише, тише, маленькая! — мягко уговаривала Златослава, осторожно прижимая к своей груди заходящуюся плачем испуганную дочку и присаживаясь на лавку у печи, стараясь быть подальше от окна.
— Злата, что происходит? — нервно расхаживая по полу перед подопечной, спросил Терентий.
— Ренечка, там по ту сторону купола лич, — пролепетала девушка, пытаясь одновременно и ребенка успокоить и послание для отца написать, — это он, похоже, туман напустил, чтобы под его покровом Избушку нашу найти.
— Ох, хозяюшка, да что же с нами теперь будет?! — прошептала домовушка, прикрыв ладошкой рот.
Растеряно глянув на испуганную домовую, Злата вмиг подобралась. Нет, негоже панику в такой миг устраивать! Надо себя в руки брать, последнее дело на кого-то всецело надеяться, надобно и самой о себе и родных позаботиться. Для начала надо бы самые насущные проблемы разрешить.
