Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Мы сидим на разложенной куртке Триши; нас ласкает разумный ветер, насекомые продолжают привычно рокотать, а киты направляются на север, к горизонту.
После того как Триша подвозит меня домой, я сплю лучше, чем когда бы то ни было.
– Я поговорю я Марком, – обещает она на подъездной дорожке, – он свыкнется и не будет злиться. Амелия, мы тебя поддержим в любом случае. Для этого и нужна семья. – В темном салоне машины ее губы растягиваются в улыбке Дженны. – Уж я-то знаю, ведь работаю адвокатом по опеке.
Шутка неудачная, но я все равно издаю смешок, испытывая наконец облегчение от принятого решения.
Глава 19
Мероприятие, устраиваемое после обеда в Downtown Book, проходит как в тумане. После исповеди у могильной плиты мне удается встать только после двух будильников, отчего едва остается время, чтобы одеться более или менее профессионально. Я отправляюсь в магазин ради двухчасовой фотосессии и посиделок с местным писателем.
Вместе с будильником меня ожидает сообщение от Марка. Три фразы пришли уже после того, как меня окутали сны с китами и снимками.
«Дорогая, прости меня. Я люблю тебя. Поужинаем сегодня?»
Ощущаю себя непослушной глупышкой, которая заполучила и свободу, и Марка с Тришей. После мероприятия я заметно подпрыгиваю, а когда замечаю подходящую ко мне Бекки, решаю, что она точно поинтересуюсь, что же я такое употребляю.
Но Бекки совершает невероятное. Она передает мне маленькую, но прочную коробку, к которой приклеена знакомая мне наклейка. Я замираю. На ней красуется выведенная каллиграфическим шрифтом буква В.
«У Вэл».
Кажется, сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
– Амелия, тебе пришла еще одна посылка. Стоит уже дать им свой адрес. Мы же не почтовое отделение.
– Хорошо, – на автомате отвечаю я, пока разум пытается призвать китов, которые бы унесли подальше воспоминания о Нолане Эндсли, проникающие в мою душу и наполняющие ее теплом. Но киты не появляются, отчего я позволяю мыслям окутать меня: вот Нолан смеется и давится вином, пока Алекс рассказывает о мечах и телефонах. Нолан настаивает, чтобы я нарисовала картинки, будто ничего важней их в мире нет. Нолан целует меня в орманской комнате. Нолан читает мне. Вымотанный, но ликующий Нолан обещает, что победит свой страх, если я одержу победу над своим.
– Амелия? Ты в порядке?
Даже не пытаясь говорить привычным голосом, я накидываю на плечо сумку от фотоаппарата и держу в руках коробку, словно она спасательный плот, а мои воспоминания – бушующий океан.
– Да, Бекки. Спасибо.
Едва я ступаю за порог магазина, как сразу же направляюсь между зданиями к небольшой полянке с пожелтевшей травой и увядающим деревом, у которого работники книжного проводят перерывы на обед. Я спешно отбрасываю окурки и крышки от бутылок, отчего под ногти забивается грязь, и сажусь под дерево, прислонившись спиной к стволу.
Посылка крепко заклеена скотчем, но это не остановит мое любопытство. Всего за пару секунд мне удается раскрыть коробку, но затем я целую минуту пялюсь на ее содержимое.
На скомканной упаковочной бумаге лежит черный альбом, на нем пластиковая фоторамка и конверт. Снимок в рамке нечеткий. Должно быть, Алекс сделал его на телефон до того, как мы направились в обреченное на провал путешествие.
Теперь это мое любимое фото.
Нолан обнимает меня, а наши волосы так перепутались, что их почти не различить. Мы не целуемся, но даже ужасное качество изображения не может скрыть застывшее в наших взглядах трепетное чувство.
Мои губы растянуты в улыбке, а глаза прищурены. Вся теплота Нолана видна в его взгляде. По словам Алекса, он смотрит на меня, как на солнце, которое светит только для него.
Я неохотно отвожу взор с Нолана на альбом и, открыв его, неожиданно переношусь на ярмарку. На складном стуле, закинув ногу на ногу, сидит мистер Ларсон, погруженный в вязание. Валери улыбается убегающему по делам Алексу. Подросток чихает на торт «Муравейник», и в его лицо летит сахарная пудра. А все вокруг освещают мерцающие гирлянды, развешенные на деревьях.
Я замираю над двумя фотографиями: на одной запечатлены дружеские объятия Алекса и Нолана, а на другой Нолан подписывает книгу малышке Джули, пока на заднем плане краснеет ее сестра. Несмотря на пронизывающие душу смешанные эмоции, поражаюсь качеству собственных снимков. Тем более я провела больше времени за столом рядом с Ноланом, чем за фотографией.
Они действительно хороши.
Прежде чем перейти к письму, я еще раз пролистываю альбом. Пробегаюсь пальцами по толстому конверту и разрываю его. Уговариваю себя не спешить с чтением, но за годы тренировок я превратилась в зайца, а не черепаху. Поэтому мои глаза с жадностью проглатывают слова.
Амелия!
На КДКФ я подслушал, как девушка в блестящих колготках успокаивала великого Н. Е. Эндсли. Я подстерег ее у выхода и предложил прислать «Орманские хроники» с автографом. Я решил, что в долгу перед ней, ведь она не воспользовалась Ноланом. Она спросила, могу ли я прислать книгу ее лучшей подруге, которая и открыла ей мир «Хроник». Она дала мне адрес местного книжного магазина (ей не слишком хотелось давать свой адрес какому-то незнакомцу) и уверила, что позаботится о получении.
Когда ты позвонила в магазин или уезжала в Даллас, мне стоило признаться, что книгу отправил именно я. Но я не сказал, потому что чувствовал себя виноватым, ведь из-за меня ты приехала в Локбрук, будто я призвал демона-фанатку, который станет преследовать моего друга.
После фестиваля он изменился (думаю, он был сломлен), но иногда я замечал, как он смотрит в окно, а его мысли витают в совершенно другом месте, куда я не в силах отправиться и вернуть его обратно.
Но, Амелия, ты смогла это сделать. Подняв армию доброты и эмпатии, ты пробилась сквозь его внутреннюю мглу и вернула моего друга. Я же этого не смог сделать.
Дженна гордилась бы тобой. Очень сильно. Уж я-то знаю, потому что горжусь Ноланом, хоть иногда он ведет себя как идиот.
Я решил, что у тебя должны быть твои же фотографии, потому что они – полное отражение тебя. В них запечатлено то, что только ты подвластна обнаружить.
Что бы ты ни решила, знай, что в Локбруке тебя всегда будет ждать работа и – мама просила упомянуть – спальня с личной раковиной. И я позволил себе организовать несколько фотосессий в городе.
Амелия, прости, что не рассказал тебе всю правду.
Прости и его, что не пишет, как по тебе скучает.
Astra inclinant, sed non obligant.
Алекс
P. S. Пожалуйста прочти упаковочную бумагу. Но никогда не говори ему, что я вынес листы из его секретной комнаты, иначе он запретит мне пользоваться Wi-Fi. Или вонзит в меня свой дурацкий меч с камнями.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
