— Лайона, я вижу, что Вас что-то мучает, — не выдержал наконец Саймон. — Могу я Вам чем-нибудь помочь?
Лайона, доселе уверенная, что ее трудно чем-либо смутить, тут поняла, что предательски краснеет.
— Ну же, смелее! — подбодрил ее Светоч. — Не думаю, что Вам пришло в голову что-то совсем уж неприличное, а?
— Вы всегда носите волосы распущенными? — вместо ответа огорошила его вопросом Лайона.
— Волосы? — Светоч растерянно подергал себя за серебристую прядь. — Нет, я бы предпочел косичку, но у меня как-то не сложилось с этим искусством, а на то, чтобы завести личного парикмахера, нет ни времени, ни желания.
Потом вдруг проницательно взглянул на девушку и поинтересовался:
— А Вы умеете плести косы, Лайона? Могли бы сотворить на моей голове прическу из косичек?
Лайона вспыхнула еще больше, опустила глаза и тихо выдавила:
— Да. Могла бы. — Жжение в пальцах стало почти нестерпимым. — Но это, наверное, неудобно?
— Не вижу в этом ничего предосудительного, Лайона, — улыбнулся Саймон. — С удовольствием вверю свою голову Вашим… Вашим рукам.
Он не рискнул при Валлиане, и без того выбитом из колеи странным поведением жены, говорить ей комплименты. Вместо этого открыл свой портфель, с которым пришел, нашел в одном из отделов расческу и протянул ее девушке:
— Ну же, смелее, госпожа Монтессори.
Лайона, словно заколдованная, поднялась с дивана, на котором сидела рядом с мужем, подошла, взяла расческу, подтянула стул и устроилась за спиной Картаделя Пикфорда. С благоговением прикоснулась к волосам, рассыпавшимся по спинке низкого кресла, отделила пальчиками часть, собрала в кулак и принялась аккуратно расчесывать кончики. Саймон взглянул на друга. Тот следил за происходящим с непроницаемым выражением лица.
— Нет, я не мог так ошибиться, — вдруг с тоской прошептал Валлиан. — Не мог!
Саймон сразу же понял, о чем говорит друг. Самой страшной бедой для Картаделя было полюбить женщину, предназначенную другому Светочу, а тем более — жениться на ней. Вот только Лайоне об этом пока было не известно.
— Ты не ошибся, Вал, — поспешил возразить Саймон. — Взгляни на чакры жены, на ее ауру. В том, что она делает, нет влечения, нет никакого эротического или сексуального подтекста. Это исключительно эстетическое удовольствие.
— Да. Эстетическое, — внезапно отозвалась девушка. — И немножко чувственное.
Она процитировала кстати вспомнившееся стихотворение.
— Лайона, Вы еще и поэтическая натура? — обратился Саймон к сидящей за спиной женщине, не пытаясь повернуть головы.
— Это не мое. — Честно призналась та. — Терра, поэзия серебряного века в России.
— Ах, вот оно что, — задумчиво протянул Светлейший Пикфорд.
Валлиан тем временем, видимо, действительно взглянул на свою жену «теневым зрением» и немного успокоился.
Наблюдать за тем, как любимая женщина расчесывает друга и заплетает ему одну за другой тонкие косички, начинающиеся почти от линии роста волос и спускающиеся к затылку, было, конечно, странно. Но, в конце концов, не ревнуют же мужья своих жен-парикмахеров к каждому клиенту, которому жена помыла или подстригла голову?
Эта мысль окончательно примирила Валлиана с происходящим. А Саймон, завороженный легкими прикосновениями, все больше расслаблялся, все больше погружался в тихую негу.
— Как же давно ко мне никто не прикасался, — вдруг вздохнул он. — Вот так: без заднего смысла, без скрытых намерений, без желания что-то выгадать… Просто потому что нравится и хочется прикасаться…
— Осторожнее, друг, — хмыкнул Валлиан. — Ты хотел знать, чем меня покорила моя жена? Да как раз этим: ласковыми прикосновениями, за которыми было единственное желание: помочь. Поддержать. Просто потому что мне в тот момент это было нужно.
— А я думала, что, как русалка, соблазнила тебя еще в первый вечер, когда ты поймал меня выходящей из озера, — лукаво подмигнула ему Лайона.
— О-о, у вас, похоже, получилось невероятно романтическое знакомство? — полюбопытствовал Саймон.
— О да! Валлиан вначале напугал меня до икоты, внезапно выйдя из тени, а потом, чтобы я перестала его бояться, плюхнулся передо мной на пятую точку и начал смотреть снизу-вверх с самым беззаботным видом, — захихикала Лайона.
— И этим покорил Ваше нежное сердечко, госпожа Монтессори?
— Скажем, сделал первый шаг к покорению, — поправила девушка.
Ее руки продолжали порхать над его головой, даря ощущение уюта, тепла, умиротворения. Он чуть откинул голову и закрыл глаза.
— Сейчас усну, — пробормотал неразборчиво.
— Я уже заканчиваю, — предупредила Лайона. — Чем бы закрепить?
Саймон завозился в кресле, влез в карман своей ковбойской куртки, достал оттуда черный бархатный шнурок:
— Вот, обычно этим перехватываю хвост.
Лайона забрала шнурок, вплела его в косу, завязала пару узлов, предупредила:
— Узел сделала морской, сам не развяжется. Но тянуть за кончики шнура не стоит: только туже затянется.
Саймон улыбнулся, забрал поданную Лайоной расческу, спрятал обратно в портфель. Девушка тем временем встала, отнесла на место стул, прошла к дивану и уселась рядом с мужем, привалившись к нему плечом с усталым, но довольным видом. Валлиан тут же обнял жену одной рукой, прижал к себе крепко — словно год не видел, уткнулся носом ей в темечко, закрыл глаза и сглотнул. Она почувствовала, что с ним происходит, подняла голову, чмокнула куда-то рядом с подбородком.
Саймон вздохнул, глядя на обмен нежностями и признался:
— А знаете, Лайона. Я бы согласился, чтобы Вы заплетали мне косички хотя бы пару раз в неделю…
— Правда?! — обрадовалась та. — Пока мы тут, я с удовольствием заплету Вас столько раз, сколько понадобится… если муж будет не против, — договорила, ощутив, как напряглась обнимающая ее рука Валлиана.
Тот помолчал. Прислушался к чему-то то ли в себе, то ли во Вселенной…
— Не буду, — выдохнул с усилием. — И да поможет мне Всевышний.
— Я рад. — Просто сказал Саймон. — А теперь, может, вернемся к чаепитию? Расскажите, как долетели. Как устроились Ваши родственники, Лайона? Может, нужна какая-то помощь или есть какие-то пожелания?
— Долетели быстро и без приключений, — ответила девушка.
Теперь, когда сияющая лунным светом грива была убрана в косы, она уже не так отвлекала на себя ее внимание.
— Мама и сестра очень довольны новым жильем, обстановкой. По поводу пожеланий? Ну, наверное, единственное, чего мне хотелось бы, так это чтобы кто-то присматривал за ними, когда мы с Валлианом уедем. Все-таки они здесь совсем одни. Обратиться не к кому.
