— Спасибо, что сообщили, — пробормотал я, чувствуя, как внутри расползается неприятное ощущение пустоты. Казалось, еще совсем недавно мы с ним стояли в тайной комнате перед бесценными картинами. Вот уж кого будет недоставать…
— Вообще-то, мистер Келли, — продолжала адвокат, — я звоню вам не поэтому. Нам поручено вести дела мистера Рота, в том числе и те, что касаются его наследства. Есть вопросы, предавать гласности которые он считал нежелательным. Говорил, что вы поймете.
— Вы имеете в виду денежные переводы на счет в банке на Каймановых островах? — Разумеется, я понимал, что Солли хотел сохранить это втайне. Теперь, после его смерти, баланс, очевидно, подлежал выплате полностью. — Решайте этот вопрос так, мисс Каллити, как считаете нужным. В любом случае я был и буду вечно признателен Солу.
— Вообще-то, мистер Келли, — после небольшой паузы проговорила моя собеседница, — нам следует встретиться.
— Встретиться? — Я прислонился к стене. — Зачем?
— Думаю, вы не совсем понимаете, о чем идет речь. Я звоню вовсе не в связи с какими-то выплатами. Дело касается наследства мистера Рота. Он хотел, чтобы вы получили некий предмет.
Глава 119
Верное дело, не так ли я называл это пару лет назад?
Нет, тут речь о кое-чем побольше. Как сказал бы Джефф, примерно то же самое, что снять джекпот в лотерею. Как последний, решающий удар в матче на Суперкубок. Ты бьешь, мяч летит в ворота, и время уже истекло.
Что бы вы сделали, если бы на вас свалился с неба самый ценный предмет искусства?
Сначала вы просто смотрите на него. Может быть, миллион раз. Смотрите и видите мужчину в белой шапочке, с меланхоличным видом сидящего за столом.
Вы смотрите и смотрите, пока не запоминаете каждый мазок, каждый переход света, каждую черточку усталого лица. Смотрите, пытаясь понять, как нечто столь простое и безыскусное может быть столь магическим. В чем секрет волшебства? И почему это чудо попало к вам?
Вы думаете, действительно ли хотите получить столько денег.
До ста миллионов долларов, как сказал адвокат.
Потом вы рассказываете жене. Рассказываете все. Все, о чем поклялись никому не рассказывать. В любом случае тайна Солли так и осталась тайной.
Сначала она кричит и ругается, потом пытается вас ударить, а потом вы берете ее с собой, везете и показываете. И пока она смотрит, на лице ее, за изумлением и восторгом, проступает нечто прекрасное.
— Боже мой, Недди… — Нечто подобное происходит, когда у вас на глазах прозревает слепец. Магическая ласка взгляда. Нежность. Благоговение. И у вас тоже захватывает дух.
Вы приносите своего сынишку, держите его перед картиной и говорите:
— Когда-нибудь, Дейви, ты расскажешь своим детишкам чертовски занимательную историю.
Только вот ста миллионов долларов у тебя не будет.
Итак, в конце концов все сходится к этому вопросу. Что с ней делать? Как ни крути, она ведь краденая, верно?
Закатить гулянку на весь Палм-Бич. Увидеть свою физиономию в «Шайни шит». Или в «Тудэй-шоу». Попасть в «Арт-ньюс», в Зал Славы.
Вы смотрите в глаза доктору Гаше. И видите ответ. В наклоне головы. В мудрых, печальных глазах. Не в глазах сидящего под жарким июньским солнцем доктора — в глазах того, кто его написал.
И вы спрашиваете себя: что такое он знал? кому это на самом деле принадлежит?
Стрэттону? Солли? Лиз?
Определенно не мне.
Нет, не мне.
Ведь я всего лишь спасатель, верно?
Глава 120
Годом позже…
— Готов? — Мы с Элли взяли Дейва за руки и повели к морю.
На берегу в тот день было на редкость тихо и пустынно. Океан поглаживал песок мягкой волной. Неподалеку прогуливалась парочка отдыхающих. Какая-то старушка во всем белом и широкополой соломенной шляпе искала раковины.
— Готов, — решительно ответил наш сын. Его светлые волнистые волосы казались под солнцем золотыми.
— Отлично. А теперь смотри, как это делается. — Я скатал в трубочку листок бумаги и просунул его в горлышко бутылки из-под «курс лайт», любимого пива моего младшего брата. Завинтил потуже пробку. Для надежности прибил ладонью. И улыбнулся Элли: — Должно выдержать.
— Я ни разу его даже не видела, но думаю, Дейву бы это понравилось. — Она одобрительно кивнула.
— Держи. — Я подмигнул жене и передал бутылку сынишке. Мы спустились с дюны к самой воде. — Дождись течения, чтобы ее унесло в море. — Я указал на пенистую быстрину: — Видишь, вон там?
Дейви кивнул.
— Тогда вперед! — Я подтолкнул его к воде. — Бросай!
Мой двадцатимесячный карапуз рванул навстречу прибою и изо всех сил швырнул бутылку в океан. Улетела она недалеко, всего-то фута на три, но упала на уходящую волну и, подхваченная отливом, устремилась прочь от берега.
Набежавшая новая волна подбросила бутылку вверх, но она, словно сознавая свою цель, продолжила движение и перевалила через гребень. Мы все провожали ее радостными криками. Еще немного, несколько секунд, и бутылка, словно ощутившее уверенность суденышко, выправилась и смело запрыгала по волнам.
— А куда она поплывет, папочка? — поинтересовался маленький Дейви, закрываясь ладошкой от яркого солнца и скачущих по воде бликов.
— Может быть, в рай, — сказала, вглядываясь вдаль, Элли.
— А что там внутри?
Я попытался было ответить, но горло перехватило, а к глазам подступили слезы.
— Подарок, — ответила Элли и сжала мою руку. — Твоему дяде Дейву.
Вообще-то в бутылку я засунул газетную вырезку. Статья появилась сначала в «Нью-Йорк таймс», а в следующие несколько дней была перепечатана большинством крупнейших газет всего мира.
«Мир искусства постиг настоящий шок, когда выставленная во вторник на благотворительном аукционе в Палм-Бич, штат Флорида, картина оказалась подлинником.
Целая группа экспертов, состоящая из историков, искусствоведов и кураторов крупнейших аукционных домов, на протяжении нескольких дней изучали спорное полотно, но в конце концов признали в нем считавшийся долгое время утраченным второй портрет доктора Гаше работы великого Винсента Ван Гога, написавшего его за несколько недель до смерти. Глава рабочей группы, профессор Колумбийского университета доктор Рональд Саклинг назвал случившееся „бесспорным… потрясающим и чудесным событием не только для мира искусства, но и для всего мира в целом“. Он также добавил, что никто „даже понятия не имеет о том, где именно находилась картина последние сто двадцать лет“.
Нет ясности и в обстоятельствах, при которых картина вдруг всплыла и была анонимно передана в благотворительный фонд Лиз Стрэттон, учрежденный для защиты подвергшихся насилию детей супругой покойного финансиста, которая стала одной из жертв в трагической цепи убийств, потрясших несколько лет назад всемирно известный городок Палм-Бич.
