Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 139
— Раз они так любят меня, подождут еще, — поднялась Дени. — Резнак, пошли за Ксаро Ксоаном Даксосом.
Она приняла торгового магната с глазу на глаз, на устланной подушками тронной скамье. Четверо квартийцев несли вслед за ним свернутый гобелен.
— Еще один подарок для королевы моего сердца. Он хранился в наших фамильных подвалах задолго до Рокового Дня.
Моряки разостлали гобелен на полу — пыльный, поблекший, просто огромный. Дени пришлось встать рядом с Ксаро, чтобы разглядеть изображение на ковре.
— Карта? Какое чудо. — Ткань заняла половину тронного зала. Моря синие, суша зеленая, горы черные и коричневые, города в виде звезд вышиты золотой и серебряной нитью. Дымного моря нет, заметила Дени. И Валирия еще часть материка, а не остров.
— Астапор, Юнкай, Миэрин. — Ксаро указал на три серебряные звезды у синего залива Работорговцев. — А Вестерос где-то там. — Он махнул рукой в дальний конец чертога. — Ты повернула на север, хотя тебе следовало плыть на юго-запад через Летнее море, но мои галеи скоро доставят тебя домой. Прими мой дар с легким сердцем и правь на запад.
Если бы она только могла…
— Я охотно взяла бы твои корабли, милорд, но требуемого тобой обещания дать не в силах. — Дени взяла Ксаро за руку. — Отдай мне эти галеи, и я поклянусь, что Миэрин до конца времен будет преданным другом Кварта. С их помощью я налажу торговлю и буду отдавать тебе хорошую долю выручки.
Улыбка завяла на губах Ксаро.
— Что? Так ты не пойдешь на запад?
— Нет. Не могу.
С носа, унизанного изумрудами, аметистами и черными алмазами, закапали слезы.
— Я заверил Тринадцать, что ты прислушаешься ко мне, — выходит, я заблуждался? Бери корабли и отчаливай, если не хочешь умереть в муках. Ты еще не знаешь, сколько у тебя врагов, королева!
«И один из них проливает передо мной лицедеевы слезы». Дени поняла это, и ей стало грустно.
— Умоляя Чистокровных в Зале Тысячи Тронов, чтобы они оставили тебе жизнь, я сказал, что ты всего лишь дитя. «Глупое дитя, — возразил, поднявшись, Эгон Эменос Блистательный, — непослушное и слишком опасное, чтобы жить». В младенческом возрасте твои драконы были диковинкой. Взрослые чудовища — это смерть, разрушение, занесенный над миром огненный меч. — Ксаро вытер слезы. — Надо было мне убить тебя еще в Кварте.
— Я жила под твоим кровом, ела твою пищу, пила твой мед. В память о том, что ты для меня сделал, я прощу тебе эти слова, но впредь не дерзай угрожать мне.
— Ксаро Ксоан Даксос не угрожает. Он обещает.
Печаль Дени сменилась гневом.
— Я тоже обещаю тебе: если не уберешься отсюда еще до заката, мы посмотрим, способны ли лживые слезы погасить драконий огонь. Оставь меня, Ксаро. Без промедления.
Он вышел, не забрав с собой карту. Дени села, поглядела через шелковое море в сторону Вестероса и дала себе слово: «Когда-нибудь я приду».
На следующее утро галеон Ксаро ушел, но тринадцать «дареных» галей остались в заливе. На их мачтах развевались длинные красные вымпелы. Когда Дейенерис сошла в тронный зал, квартийский гонец молча положил к ее ногам черную атласную подушку, где лежала одинокая окровавленная перчатка.
— Что это? — не понял Скахаз.
— Нам объявляют войну, — ответила королева.
ДЖОН
— Осторожно, милорд, тут крысы. — Скорбный Эдд спускался первым, держа фонарь. — То-то визгу будет, если наступите. Так моя матушка визжала, когда я был мальцом. Было в ней что-то от крысы, если подумать: волосы мышиные, глазки как бусинки, и сыр любила. Может, у нее и хвост был — не успел поглядеть.
Под землей весь Черный Замок соединяли ходы, прозванные червоточинами. Летом ими почти не пользовались, другое дело — в предзимье. Как задуют ветра да повалит снег, подземный ход — самое милое дело. Стюарды там уже вовсю шастали. Впереди слышалось эхо шагов, в нишах горели свечи.
Боуэн Мурш вместе с Виком-Строгалем, длинным и тощим, ждали на перекрестке четырех червоточин.
— Счета трехлетней давности — для сравнения с тем, что у нас в наличии на сегодняшний день. — Мурш вручил Джону толстую пачку бумаг. — Начнем с житниц?
Крепкие дубовые двери всех кладовых запирались на висячие замки величиной с суповую миску.
— Что, — спросил Джон, — подворовывают?
— Пока нет, но с приходом зимы неплохо бы поставить здесь часовых.
Кольцо с ключами Вик повесил себе на шею. Все они, на взгляд Джона, были одинаковые, но Вик как-то умудрялся находить нужный. Зайдя в кладовую, он извлекал из кошеля здоровенный кусок мела и метил каждый сосчитанный мешок и бочонок.
В житницах, помимо овса, ячменя и пшеницы, стояли бочки с мукой грубого помола. В овощных подвалах под связками лука и чеснока хранились мешки с морковью, пастернаком, хреном, белой и желтой репой. Круги сыра в особом хранилище можно было поднять только вдвоем. Следующая кладовка предназначалась для соленой говядины, свинины, баранины и трески — штабеля бочек насчитывали в вышину десять футов. Под коптильней висели триста окороков и три тысячи длинных черных колбас. Чулан с приправами вмещал перец, гвоздику, корицу, горчичные семена, кориандр, шалфей простой и мускатный, петрушку и глыбы соли. В других помещениях хранились бочонки с яблоками и грушами, сухой горох, сушеные фиги, грецкие орехи, каштаны, миндаль, вяленые лососи на палках, запечатанные воском кувшины с оливками в масле. Были и деликатесы: горшки с тушеной зайчатиной, оленья ляжка в меду, всевозможные маринады — капуста, свекла, лук, селедка и яйца.
По мере того, как они перемещались из одного подвала в другой, в коридорах становилось все холоднее.
— Мы под Стеной, — догадался Джон, заметив в воздухе пар от дыхания.
— А скоро будем внутри нее, — сказал Мурш. — На холоде мясо не портится — это лучше засола.
Поднявшись по деревянной лестнице за ржавой железной дверью, они оказались в проходе длиной с великий чертог Винтерфелла, но шириной не больше, чем обычная червоточина. На крючьях, вделанных в ледяные стены, висели туши лосей и оленей, говяжьи бока. С потолка свешивались свиньи, бараны, козлы, попадались даже лошади и медведи. Каждую тушу густо покрывал иней.
Считая их, Джон снял левую перчатку и потрогал оленя. Пальцы тут же прилипли и, попытавшись отдернуть руку, он сорвал себе кожу. Чего он, собственно, ждал? Над головой у него столько тонн льда, что даже Боуэну Муршу не счесть, а в кладовой холоднее даже, чем полагалось бы.
— Все еще хуже, чем я опасался, милорд. — Мурш, покончив с учетом, стал мрачнее Скорбного Эдда.
А Джон уж было подумал, что мяса здесь больше, чем во всем мире. «Ничего ты не знаешь, Джон Сноу».
— Как так? Мне сдается, у нас много всего.
— Лето было долгое, урожай обильный, лорды щедрые. Мы накопили достаточно на три зимних года — даже на четыре, если поджаться. Но теперь, когда нам приходится кормить людей короля, людей королевы и одичалых… В одном Кротовом городке тысяча ртов, и их все прибывает. Вчера к воротам явились трое, позавчера целая дюжина. Дальше так не пойдет. Поселить их в Даре, может, и хорошая мысль, но теперь уже поздно сажать и сеять. Не пройдет и года, как мы сядем на репу и гороховый суп, а там уж только кровь собственных лошадей пить останется.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 139
