— Равный счёт, — смешок, — тут только одна проблема, Найана, — как золото глаз может быть настолько холодным? — ты моя. Это не обсуждается и не подлежит сомнению. Моя пара будет только моей и делить её ни с братом, ни с прочими… не собираюсь. Ты сама смогла бы отдать часть своей души на растерзание другим людям? Пусть и по-своему близким? Лучше тебе не знать, на что я способен, если по-настоящему зол, моя драгоценность.
— Сокровище ещё, скажите, мой. Шиаргат. Вы обидели меня и сильно. Из глупой необоснованной злости перекрыли доступ к Тени. Даже не попытались узнать, что со мной происходило и почему.
Молчание. Трещит пламя, мелькают искры.
— Так расскажи мне, свет мой. Ведь ты тоже предпочитаешь молчать.
Ещё не полноценное извинение, но уступка. Как же страшно сейчас своим рассказом в один миг разрушить хрупкий мир. Но я должна. И пусть род Сарган мал и беден, но не было такого, чтобы мы отступали. А я тоже часть этого рода. И неважно уже, откуда пришла душа.
— Я расскажу. Как только вы ответите на важный для меня вопрос, — опускаюсь на корточки перед камином.
У стены стоит накрытый столик, но аппетита нет. Слишком многое может сейчас изменить разом этот разговор.
Мужчина встаёт за моей спиной. Я чётко ощущаю его присутствие. Каждой клеточкой тела, каждым дуновением души.
Я не ждала, что он ответит. Невозможно заставить или обмануть того, кто во много раз тебя превосходит. Глупость, что женщина любого может очаровать. Если мужчина не захочет. он может лишь умело делать вид, чтобы не обидеть ту, что и так дорога. Или ту, игру которой он раскрывать пока не хочет.
Глава 2
— Аэрон или Шиаргат, — он всё-таки заговорил. Сухо, спокойно, — это интересный вопрос. Первый не может жить без второго, как и наоборот. Душа и тело. Зови меня Шиаргатом, новая жизнь — новые правила, свет мой. К тому же, я впитал в себя все чувства и привязанности этого юного саламандра. Это правильно, хоть я и помню, кто и почему заточил меня когда-то, и чем это закончилось. Помню годы на грани. И мои сны. Мертвые не видят снов, но иногда я грезил. и видел тебя.
Чужое лицо напоминало застывшую маску. Да, я не выдержала, обернулась. В этот момент он снова напомнил мне древнее языческое божество, вырезанного из чистого золота идола с тяжёлым пронизывающим взглядом.
Но вот взметнулись длинные ресницы.
Меня?!
— Да. Иногда боги за все наши мучения посылают нам… сны. Знак. Мечту. Ты моя награда за всё, что пришлось пережить.
Он говорил совершенно серьезно, с такой непререкаемой уверенностью, что защемило сердце. Награда. право слово, мой император!
— Что же касается некой подмены или слияния душ. об этом не знает даже мой брат. И знать ему не стоит и дальше, — предостерегающие нотки скользнули в голосе, — но часть моего. моей души ещё не может покинуть свою темницу. Его запечатали слишком надёжно. Вся надежда на тебя.
— Но что могу я? Не проще ли тогда попросить любого Теневика?
Под мерцающим золотым взглядом я чувствовала себя слишком странно. Более слабой, более глупой, незащищённой. Когда ты знаешь, что собеседник легко может разбить не сердце даже — твою душу на осколки. Хочется ощетиниться. Рыкнуть яростно, отвоевывая никому не нужную независимость. Лишь бы не было больно.
Парность — не любовь. Я верю во взаимоуважение, в привязанность, в дружбу, в теплоту, готовность помочь и защитить. Я не верю в страсть и любовь с первого взгляда. И со второго. Страсть сгорит, а что останется? Пепел? Предательство? Обвинения? Равнодушие? Слишком больно вспоминать.
— Мне не нужна магия. Мне нужны твои чувства, свет мой. И я искренне надеюсь, что ты полюбишь меня. Настолько, насколько это вообще возможно в вашем мире.
— Иначе? — усмехнулась, отвернувшись и снова смотря на огонь.
Чужие ладони опустились на плечи, поглаживая сквозь ткань.
— Иначе последствия тебе не понравятся, Найана. Я хочу жить. Хочу править. Хочу защищать мой народ. И отомстить хочу, — длинный гибкий хвост императора скользит по шее. Я замираю, чувствуя, как краска бросается в щеки. Она может стать и не лаской — в один миг. И от того, что я знаю, насколько опасен этот мужчина. здравствуй, дорогая, вот и дурдом подъехал.
Опасность не пугает — заводит. Раздражает, заставляет вспыхивать.
— Вот как? — уточняю спокойно. Но моё спокойствие — лишь видимость.
— Ты думаешь, что я играю? Девочка, я привык добиваться своего. Парность — не сказки и не выдумка. Проклятье богов, — злость. Холодная, взвешенная, — но неужели ты думаешь, что я не смогу сделать твою жизнь невыносимой, мой свет? — и ласковые касания пальцев на щеке на контрасте с ледяным тоном вызывают страх. И негодование.
— В таком случае, наша совместная жизнь может стать весьма неприятной. Взаимно. Не так ли, мой император?
Я поднимаюсь легко. Шуршит край одежды. Мы близко, очень близко. Жар чужого тела, солнечный запах нагретых камней, трава-полынь.
Он чуть приподнял губу, обнажая острые клыки. Я ухватила хвост, так, как показывал Таэро Даэ. Зашёл у нас на Мертвой материи однажды спор…
Несколько точек — и часть тела немеет. Ненадолго, но неприятно. И мы хотели договориться? Пока выходит скорее поссориться.
Горло сдавливает, но я сохраняю такое же ровное и безразлично благожелательное выражение лица.
Кисточку жалко. Мягкая, пушистая. И совсем не хочется её общипывать, но если такое безобразие продолжится, то придется.
Нет, прятаться, рыдать и умолять я не стану. Бежать мне некуда. Унижаться — не смогу. Как не смогу стать и безвольной игрушкой, которой лишь командуют. Деспотов мне хватило в прошлой жизни. Дракона в клетку не посадишь.
Он смотрит едва не недоуменно. Не сразу понимает, что происходит. Чуть хмурятся точёные брови. Мелькает раздвоенный язык.
— Вот как, — негромкое в ответ, — уверена, что сможешь со мной потягаться?
— Мой император, — глаза в глаза. И я вижу в чужих своё отражение.
Рассыпавшиеся по плечам рыжие пряди волос. Чуть вздернутый нос. Широко распахнутые глаза. В них стоит тьма. Из глубины души на императора смотрит дракон.
— То, что моя верность принадлежит вам, ещё не значит, что вам принадлежит моё сердце. Я задала простой вопрос. Каким образом я могу вам помочь?
— Это ты узнаешь сама, когда придет час. Пока нам не о чем говорить, — Шиаргат Асайши кажется статуей имени себя. Ни тени эмоций не прочесть на чужом лице, — бессмысленный разговор, мы оба знаем, что нам суждено быть вместе. Так или иначе. Но мы оба слишком упрямы, чтобы просто признать свою привязанность. — Что ты хотела рассказать?
Он переводит тему, ничуть не стесняясь. Отстраняется, мгновенно вырывая хвост из моих пальцев, и тот тут же обвивается вокруг чужой ноги. Ловко.
