— Что ты знаешь о любви! — не сдержалась я.
Отвечать он не собирался. Опёрся боком о дверной косяк и с интересом наблюдал за мной. Нет, наш разговор пошёл совсем не так, как надо, и теперь я точно никуда не позову его. Может, оно и к лучшему?
Подумав, я развернулась, желая уйти, как услышала за спиной вопрос:
— Так чего приходила-то? Если я угадал, то можно завтра. Ты как?
Я не ответила. Пошёл он! Пусть промёрзнет ночью до костей, так ему и надо!
Голос Глеба изменился, и он спросил как-то по-доброму, человечнее, без привычного ехидства или сарказма:
— Нель, ты чего приходила?
Я замерла от его голоса. Нет, не потому, что вновь слышала его таким, а от осознания собственной глупости. Он не считал, что я пришла к нему, чтобы переспать с ним… Он и не думал об этом всерьёз, а просто специально изводил меня своими шутками. Как всегда… Как я недавно и просила. Не стоило так реагировать, но я с самого начала не понимала, почему ему так нравится заставлять меня злиться.
— Зачем ты так? — спросила я, поворачиваясь к нему. — Ведь я тебе ничего плохого не делала, избушку ты сам захотел снять…
— Ты сама же просила, чтоб как раньше… А я так отдыхаю, — пожал плечами парень. — Расслабляюсь я так…
— Расслабляешься? — переспросила я. — То есть, тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной? Ты специально своими шутками меня изводил?
— Нет, не специально. Просто привык, что понимаю, зачем ко мне приходят ночью девушки в коротких халатиках… — и я почти физически ощутила, как его взгляд прошёлся по моим обнажённым голеням.
Поёжилась от мерзкого ощущения. Деланно поёжилась: как ни крути, его внимание было приятно. Между нами что-то происходило, но словно жило своей жизнью, не касаясь пока нас самих. Я ощущала, что мы теплее относимся друг к другу, хоть в словах этого и не ощущалось.
— Не знаю, зачем приходят к тебе обычно девушки…
— Могу рассказать, — любезно предложил Глеб.
— Но я, пожалуй, пойду… — я вновь развернулась.
Боже, а если это не шутки? И я чуть не привела его в дом! В свой дом, любимый и знакомый с детства… Его, такого наглого и озабоченного… Ужас.
— Сомова, погоди!
Я вздрогнула всем телом, когда парень шагнул ко мне, схватил за локоть и развернул к себе.
От неожиданности я пошатнулась на замёрзших ногах, и Глеб перехватил меня за плечи. Его руки вновь оказались сильными и нежными… Не удивительно, что так много девушке желали оказаться в них… Или его руки и стали такими, потому что перелапали столько девушек, что уже отлично знали, как надо касаться, чтобы было приятно.
— Руки убрал! — приказала я.
— Убрал. — Неожиданно покорился парень, отпуская меня. — А теперь хватит дуться. Уж и пошутить нельзя. Говори уже, чего пришла? Не просто так же, это ясно. Я вообще думал, ты ко мне теперь ночью и под страхом смерти не заглянула бы…
— А я заглянула, — ответила я, с удовольствием замечая любопытство в его глазах. — Под страхом смерти…Твоей. Ночь с заморозками обещают — аномалия какая-то, вот я и решила пригласить тебя… к себе…
Зелёные глаза лукаво сверкнули, и парень продолжил за меня:
— В твою тёплую постельку?
Чёртов Глеб! Я бы замахнулась на него сейчас, но стало забавно, что ему в голову пришла именно такая же фраза, как и мне.
— Точно, — улыбнулась своим мыслям я. — В мою тёплую постельку.
Глеб некоторое время смотрел на меня, а потом пощёлкал пальцами перед моим лицом:
— Сомова, ты рехнулась? — спросил он. — Ты ж меня знаешь — я запросто.
Он заигрывался в те отношения, которые теперь были не актуальны, и я сама виновата, сказав, что это мне нужно. Какая же я глупая!
Внимательно следящий за мной Глеб заметил изменение настроения.
. — Нель… — обратился он ко мне по имени, что уже много значило бы, не разозли он меня. — Прости… Я вообще не понял, как мы с тобой договорились сейчас до такого…
— Зато я поняла, Ивлев! — постаралась как можно увереннее ответить я, но голос парня обезоруживал, а сильные руки заставляли таять от прикосновений. — Отпусти меня! — он отпустил. — Мы договорились до такого, потому что только об одном и можешь думать!
Он вздохнул, и я осмелилась посмотреть в его глаза: неожиданно серьёзные, они смотрели на меня так, словно парень и правда не желал того развития разговора, которое вышло.
— Итак, — подытожил он. — Ты хотела меня… позвать… переночевать в твоём доме?
— Да. — Ответила я уверенно. — Хотела. Теперь — не хочу.
— Но тогда я замёрзну, — печально развёл руками Глеб. — Мне будет очень холодно, я буду кутаться в одеяло, но холод всё равно будет пробираться под него… И под футболку — а она смотри, какая тонкая… — он приподнял край своей футболки, демонстрируя толщину ткани, но я ненарочно уставилась на его тело, уже довольно загорелое за время его пребывания здесь.
Он издевался. Специально говорил так, чтобы воображение рисовало мне красочные картинки. Он, такой красивый и спортивный парень, будет лежать и кутаться в тонкое одеяло, которое станет очерчивать его фигуру, позволяя проследить контуры безупречного тела. Ему будет холодно, он будет дрожать, и его улыбающиеся сейчас губ станут бледными…
— Спасибо, конечно, за подробности, но согреть тебя не захотелось, — ответила я.
— Нель… Я правда сожалею… — Он серьёзно смотрел на меня. — Я ж не знал, что ты ко мне… от души… И ты же сама хотела, чтобы всё было, как прежде.
Я вздохнула: что ж, и у меня не получается устоять против этого милого взгляда. К тому же он прав: сама хотела, чтобы он продолжал шутить подобным образом. Тогда я думала, это будет смущать меньше, чем его откровения…
— Только не приставай, не пытайся соблазнить и не шути на щекотливые темы! — поставила условия я.
53
Он спал в соседней комнате и даже не разу не обратился ко мне. Разве что сказал:
— Доброй ночи… — и это прозвучало как-то растерянно и тихо. — И сладких снов. — А это уже приторно и как-то слащаво.
— Доброй! — откликнулась я из соседней комнаты.
Чего это с ним? Так подействовало на меня то, что он оказался в моём доме? Или типа это означало его полную победу, и больше не требовалось завоёвывать меня: и так добился того, что я сама пригласила его в мой дом.
Хотелось спросить, но не стала. Посмотрим, что будет дальше.
Я уснула, уверенная, что Глеб не зайдёт в мою комнату, хоть дверь и не заперта.
Но он зашёл.
Меня разбудило прикосновение горячих губ к моим. Короткое, но ощутимое и мигом бодрящее.
