Книга Пыль всех дорог - Наталья Ракшина

Фактор внезапности

Маленький отряд под предводительством Аисы миновал рощицу сливовых деревьев, приблизившись к живой изгороди из аккуратно подрезанных олеандров. Калитка в ограде была приветственно отперта, около нее уже поджидала одна из служанок. Сам же маг Дзохос с волнением встречал гостей в своем саду. Спать ему фактически не пришлось, ибо он всю ночь напряженно трудился над сложным двусторонним порталом, и сейчас чувствовал себя изрядно утомленным.

Честно говоря, Ковалев после этой поездки верхом с полным основанием предполагал, какие группы мышц будут болеть завтра из-за нетипичной физической нагрузки. Пятая точка, поди, вовсе отвалится. Ну, завтра — это завтра, и каким оно будет, еще неизвестно. Он с интересом смотрел на высокого, сухопарого старика с обритой головой, облаченного в просторные светлые одежды; на лбу, от линии волос, начинался сероватый рисунок татуировки, продолжающийся до темени. Насколько майор помнил из рассказов Скворцовой и отчетов агентов, в восточных землях было принято сбривать волосы и украшать голову соответствующим узором в том случае, если мужчина достиг семидесятилетнего возраста. Особого внешнего сходства с Альбертом Ивановичем заметно не наблюдалось, разве что верхняя часть лица и та же манера слегка склонять голову набок в процессе разговора с собеседником.

Очков Дзохос не носил, так ведь в отличие от своего сына и за компьютером не сидел ежедневно.

Кто бы сомневался, что Диген, сразу же отказавшись в саду от невидимости, громко намекнул, что если и есть в доме домофей, то садик-то не шибко ухоженный, можно было и лучше следить…

Сразу две руки потянулись к вороту джинсовой курточки: одна — Аисы, другая — майора. Диген тут же шустро стал невидимым и куда-то исчез. Скорее всего, сбежал.

— Он всегда такой? — робко поинтересовалась Нори, обращаясь к Ковалеву.

— Частенько.

— Какая прелесть! — Домофейка мечтательно сложила маленькие лапки, приглядываясь к тому месту, где только что, бурча, стоял предмет ее сердечных воздыханий.

Ковлев же молча подумал, что женщин порой понять труднее трудного. Представить, что кому-то могут нравиться ворчание и придирки Дигена, было просто невозможно, но, похоже, ценитель нашелся. Что же делать с Нори? Прихватить вместе с собой при возвращении в Пермь, потому что домофей вдруг решил обзавестись семьей?! Тут от одного-то вешается вся секретная лаборатория и половина научной службы ФСБ, а когда их будет два …

Но сейчас было главным отнюдь не устройство судьбы Нори.

Понятен был интерес Дзохоса и к семье сына, и к непонятному прибору из черной сумочки. Им двигали родственные чувства и то же научное любопытство, что и у Таипова, и у Раввери, хотя они были представителями весьма разных наук, — от классической до магической. Из разговора с магом Ковалев понял, что старика, собственно, в Лангато ничего более не держит. Разбираться со смертью Са-хан может быть чревато неприятностями, а некто по имени Осэй, занявший ее место, вполне вероятно, и есть убийца. Во все времена, во всех мирах — ищи, кому выгодно!

Что ж, опытный маг — вот кто мог бы направлять и развивать дар как Вити Полянского, так и самого Альберта Ивановича, да и Леши в придачу. Тут же майор поймал себя на мысли, что на первое место поставил не судьбы живых людей, а какую-то абстрактную государственную необходимость… С другой стороны, эти люди уже работают на благо той самой абстрактной необходимости, и если к ним согласен присоединиться еще один, то почему бы и нет?

А то, что странное существо, именуемое морфом, когда-то было живым человеком, копией внука из другой реальности, воспринималось Дзохосом очень тяжело.

— Неужели это правда? И ты, почтенный, его видел? — шепотом спросил старик, хмуря седые брови, и Валентин нехотя кивнул.

— Он… видит нас сейчас?

— Непосредственно его здесь нет! — произнесла Тха-Сае, на которую маг тоже смотрел с изрядной долей любопытства, смешанного с сочувствием. — Иначе нас накрыл бы холод… Но из нейтрали он точно видит, где я, теперь мне понятно.