— Ещё бы… — вздохнул Ний.
— Я могу сделать нечто подобное. Правда, мне нужен мех, желательно совсем маленький, и моча жеребой кобылы. Оножи не спадут, но утратят свою силу. И это надо сделать побыстрее, потому что моё умение убывает с отдалением от тех мест, где меня считали богом. Я слишком долго пытался проникнуть в себя…
— Совсем маленький мех… — повторил Ний медленно. — Всё равно, из какого животного?
— Да, всё равно. И да, в нём должно хотя бы раз побывать вино.
— Купим, — сказал Ний. — Просто с утра пойдём и купим. Вместе с вином.
— Главк не должен узнать, — сказал Вазила. — Он умнее, чем кажется.
— Тогда пойдём искать сейчас, — сказал Ний. — Если я всё правильно понимаю, ты был богом вина. Ты должен чуять, где оно есть.
— Точно, — сказал Вазила. — Я был богом вина. Вспомнил.
— А дудочку свою ты не потерял?
— Потерял, конечно. Но я научился свистеть почти так же, как она, — слабее, не так красиво… А что?
— Просто почему-то вспомнилось, что бог вина должен быть с дудочкой. Ладно. Пойдём искать, где тут среди ночи можно купить вина…
Вазила встал, слегка покачиваясь — сапоги были ему неудобны, — и, вытянув губы, едва слышно засвистел. Ний ничего не увидел, никакого света, мерцания, — однако Вазила уверенно повернулся и показал рукой: туда.
Они миновали постоялый двор и шагов через сто вышли к харчевне. Ещё не видя её, Ний понял, что направление взято верное: хоть ветер и дул в сторону, а запах дыма и жареного мяса становился всё отчётливее.
Под плетёным навесом, покрытым сверху пластами коры чинара, при свете масляной лампы за низким столом возлежали трое — по виду то ли погонщики, то ли мастеровые. Медное блюдо с остатками барашка стояло перед ними, и старший разливал из глиняного кувшина по чашам что-то почти чёрное и тягучее, похожее на дёготь.
В глубине харчевни возник ещё один огонёк, и навстречу Нию с Вазилой шагнул пожилой ашин — белобородый, с узким тёмным лицом и сильно выступающими скулами.
— Почтенные гости, прошу прощения, но угли уже прогорели…
Он вгляделся в Ния и, похоже, признал единородца.
— Но если вы очень голодны…
— Спасибо, почтенный хозяин, мы не голодны совершенно, — сказал Ний, который был голоден, но увы — в кошеле было слишком мало денег. Главк выдавал скупо, а играть Ний почти не решался. — Но если у вас найдётся маленький мех какого-нибудь вина…
— Какого-нибудь вина просто не бывает, — усмехнулся хозяин. — И если вы просите мех, то вино нужно вам в дорогу, а если в дорогу, то согревающее. Мои кости говорят мне, что завтра будет очень холодный дождь и сильный ветер.
— Да, вы правы, конечно же. Что вы предложите нам вот за эту ничтожную плату? — и Ний высыпал в руку хозяина медную пятиугольную алпанскую монету и четыре бронзовых гирканских кругляша.
Хозяин что-то прикинул в уме.
— Да, это будет действительно маленький мех, — сказал он. — Но вино хорошее, тут вы можете мне поверить.
Он ушёл и скоро вернулся со шкурой козлёнка. Шея и три ноги были ввёрнуты внутрь и перевязаны, в четвёртую ногу вставлялась деревянная пробка. Оплётка из тонкого сыромятного ремешка заканчивалась петлёй, чтобы носить мех на плече подмышкой.
— Попробуйте, — хозяин с усилием выкрутил тугую пробку.
Ний поднял мех над головой и пустил струйку вина в запрокинутый рот. Вино было приторно-сладким, как изюм, и очень крепким.
— Как раз для плохой погоды, — сказал он, втыкая пробку обратно. — Спасибо, почтенный, вы угодили нам — лучше не придумаешь.
— Куда же вы следуете? — спросил хозяин.
— В лучшем случае будем знать завтра, — сказал Ний. — Ждём известий.
— Известия могут быть только плохие или очень плохие, — сказал хозяин. — Знающие люди говорят, что нужно бежать в Армению.
— Мой друг уже пробовал бежать в Армению, — Ний кивнул на Вазилу. — Уцелел один из всего каравана.
— Ох, — сказал хозяин. — Мир гибнет. Да будет милостив к нам Ахура-Мазда…
— Да будет милостив… — откликнулся Ний.
— Если узнаете что-то обнадёживающее, найдите время, загляните ко мне. Мои сыновья… — он замолчал.
— Если узнаем, — сказал Ний. — И если успеем. Не могу обещать.
— Конечно-конечно… Я всегда здесь, в любое время…
Ний, испытывая неприятное смущение, кивнул ему, повернулся и пошёл, уводя за собой Вазилу. Трое за столом проводили их взглядами.
— Мне кажется, нас сейчас попытаются ограбить или убить, — сказал Вазила.
— Не думаю, — отозвался Ний. — Взять с нас нечего…
Однако же вскоре они услышали за собой торопливые шаги. Бежал один человек.
Ний обернулся и положил руку на нож. Догоняющий их погонщик остановился, выставил вперёд пустые ладони. Двое его друзей приближались обычным шагом.
— Уважаемые! — он говорил по-алпански. — Уважаемые, всё хорошо, не надо! Только спросить! Вот его! — он показал на Вазилу.
— Да, — сказал Вазила.
— Что, правда в Армению не пройти? Мы завтра должны выходить…
— Если большой караван, то пройдёте, наверное, — сказал Вазила. — Нас было мало. Разбойники любят, когда мало.
— Нас тоже не много, — сказал погонщик. — Что же делать?
— Скажите караванщику, пусть объединяется с другими. Не знаю, что можно сделать ещё.
— Ах! — вздохнул погонщик. — Никто не хочет объединяться. Все друг друга подозревают… А куда вы направляетесь?
Ний пожал плечами:
— Куда поведёт старший. Мы — только охрана.
— Возьмёте нас?
Ний и Вазила переглянулись.
— Старшего сейчас нет, а без него мы не решаем. Загляните утром на постоялый двор, спросите Главка. Как он решит, так и будет.
— А он может нас взять?
— Не знаю. Скорее всего, нет. Мы не ведём караван, мы разыскиваем караван. Для этого не нужно много людей.
Двое подошедших молча слушали. Потом спросили что-то у алпанца. Тот ответил фразой на том же языке, на котором разговаривали братья, похожие на армян.
— Я объяснил им, — сказал алпанец.
— Что это за язык? — спросил Ний. — Я слышал множество языков, но этого не понимаю.
— Это язык царя Александра, — усмехнулся алпанец. — Македонский. Они македонцы, просто давно живут здесь. Были рабами, потом выкупились.
— Я думал, царь Александр говорит по-гречески.
— Он говорит на всех языках мира, — сказал алпанец. — Он сын бога Амона, ему доступен даже язык птиц.
