Тише…Души на крышеМедленно дышат,Перед прыжкомСлышу…Все твои мыслиТо, что нам близко,Всё кувыркомКак…Проще сказатьНе растерять,Не разорватьМы…Здесь на века…Словно река,Словно словаМолитвы…Мелькнула мысль – за все надо платить. Только ничего, кроме своей жизни и жизней тех, кто шел со мной, у меня в оплату не было…
Террористы уже понимали, что они прорвались. Прорвались, несмотря ни на что…
С азиатской части кордон был намного слабее, там мост прикрывала всего лишь полиция, и то немного. Один из полицейских показал, проезжай.
Он начал объезжать… и тут что-то произошло…
Наперерез автобусу бросились полицейские, один с ружьем, другой с автоматом. Они прицелились в него, он остановил автобус.
– Стоять!
– Что происходит?!
– Выходи из автобуса!
– Но что случилось, помилуй Аллах?!
– Приказано тебя задержать. У тебя в автобусе террористы.
– Но тут только дети!
Полицейские и сами это видели… им было не по себе. Один наставил на водителя ружье и прорычал:
– Все равно выходи! Мы обыщем автобус!
Вахид Тюркачи повернулся:
– Дети, выходим. Не торопитесь…
Выходили дети… один за другим. Мальчишки. И с каждым выходящим – решимость полицейских таяла, как снег на солнце.
– Вот и всё, – сказал водитель, – здесь нет террористов, только дети…
Подбежали еще двое полицейских, один был начальником:
– Что тут?
– Тут только дети.
– Эти идиоты что-то опять напутали.
Полицейский начальник осмотрел группу детей, в сердцах выругался.
– Проверь багажник и отпусти.
– Аллаху Акбар! – громко выкрикнул Тюркачи.
И все подростки разом бросились на полицейских.
Юных бойцов Джайш-аль-Кадр обучали искусству группового боя. Это редкое знание, оно когда-то давно было известно, групповому бою обучались римские воины и турецкие янычары… кстати говоря, первые отряды спецназа ГРУ тоже его изучали… у русских его разновидность осталась со времен драк деревня на деревню, женатые против неженатых – сами эти драки, кстати, имели глубокий прикладной смысл. Но потом все стали изучать карате…
К несчастью, среди исламских экстремистов был и тот, кому дед передал секреты группового боя, практиковавшегося янычарами.
Один бросается в ноги, другой перехватывает оружие, третий – ножом по горлу. Вот и всё.
Полицейский начальник струсил, побежал, даже не пытаясь стрелять – и его расстреляли в спину. Сразу его не атаковали, потому что у него не было автомата.
Вахид Тюркачи посмотрел назад и увидел фургон, который ехал оттуда же, откуда приехали они. Синий.
Полиция.
Фургон остановился и перекрыл дорогу.
Впереди снова появилась очередь машин… турки проверяли тех, кто успел въехать на мост, но не успел с него съехать. Я увидел зад автобуса… белого. Он стоял на нашей полосе там, где заграждения и будки тех, кто берет плату за проезд. И там что-то происходило.
Потом я увидел человека… бегущего человека.
– Приготовились!
Я развернул машину так, что она перекрыла полосу движения, отрезав автобусу путь назад. Не слишком препятствие… но хоть что-то.
По нам не стреляли, но что-то там точно происходило. От стоявших в очереди машин бежали водители.
– Пошли! Прикрываемся машинами…
О чем я тогда думал? Да ни о чем не думал. А ведь татары рассудительные. Я как-то слышал от марийца – мы сначала бросаемся делать, потом думаем, а вы сначала думаете, потом делаете…
Щаз…
Уже во время боя мысль пришла – до того, как меня контузило. Если террористы откроют баллоны сейчас, жертв будет на порядок меньше. Это мост, здесь всегда сильные ветра. Погибнем только мы, те полицейские и люди в машинах ближе к эпицентру. Большую часть отравляющего вещества сдует в Босфор и развеет ветром до безопасной концентрации.
Как потом оказалось – мы едва успели.
Террористам – а дети и были террористами – надо было только оттащить в сторону грузовик, перегородивший дорогу… жандармы с той стороны были уже мертвы. Но они убили водителя и не могли найти ключи…
Сейчас пацаны уже вскрыли тайник в автобусе и спешно доставали свое оружие. Пистолеты-пулеметы со скорострельностью пятнадцать выстрелов в секунду. Они были достаточно легкими, устойчивыми при стрельбе и не давали такой отдачи, как «калашниковы». И в отличие от «АК» на близком расстоянии не ранили, а убивали наповал. Техники Исламского государства выбрали для своих «львят» именно это оружие – местные копии МР5 К. К ним подобрали полицейские патроны, запрещенные Гаагской конвенцией, но разрешенные для полицейских операций, почти разрывные…
– Такбир! – крикнул кто-то.
– Аллаху Акбар! – отозвались в разных местах.
В десятке машин от начала очереди, от шлагбаумов и автобуса, стоял большой американский пикап, используемый тут как легкий грузовик. Я перебежал к нему, там стоял Ваха, он целился стоя, но не стрелял. Я хлопнул его по плечу, чтобы он знал, что сзади свой, встал за ним. Чеченцы перебегали за машинами, выбирая позиции, но это было не так просто. Три полосы в одном направлении, минус пустая выделенка для автобусов – две. Не так много позиций для стрельбы.
Я никак не мог понять, почему ни Ваха, ни другие чеченцы не стреляют. У меня на винтовке помимо коллиматора была тактическая лупа-увеличитель, можно было работать как с оптическим прицелом малой кратности. Я перекинул ее в боевое положение, прицелился с плеча Вахи – мне надо было видеть, что там происходит.
И я увидел. Автобус стоял кормой к нам – большой, двухпалубный, междугородный. Снизу люки багажного отделения были открыты настежь, и там кто-то суетился… я сначала не понял, что происходит вообще. Мелькнула мысль – это вообще кто, почему они такие мелкие… даже сирийцы пусть в среднем немного ниже нас ростом, но не настолько же! Но почти сразу обожгла мысль – дети. Подростки.
Что было делать – я не знал, не понимал, что они вообще делают. Там больше половины и видно не было, машины мешали. Дошло только тогда, когда один из подростков выпрямился во весь рост… я увидел, что у него в руках автомат.
– Да стреляй же!
