«Почему ты никогда не говоришь просто? Все это для тебя игра?»
Пендаррик покачал головой.
«Неужели, по-твоему, я с радостью не поделился бы с тобой мудростью, чтобы спасти мир? Но это не путь познания Таинств. Для каждого человека жизнь – это странствование в поисках знания и ответов на извечные вопросы: кто я? Почему я Здесь? Если я велю тебе пойти в такое-то место и произнести Слово Силы, что ты узнаешь, кроме того, что Пендаррик – колдун? Но если я велю тебе пойти в такое-то место и сказать то, что скрыто в твоем сердце, а это и окажется Словом Силы, тогда ты узнаешь нечто неизмеримо большее. Ты войдешь в Круг Таинства и достигнешь его центра. Катерикс понял это, когда помог разбойнику, хотя его сердце требовало дать тому умереть. И ты тоже поймешь».
«А если нет?»
«Тогда зло восторжествует, а мир не изменится».
«Почему такая ответственность возлагается на меня?»
«Потому что ты наименее способен справиться с ней. Ты проделал большой путь, принц Урс, от жадного похотливого принца до рыцаря Галеада, который спас ребенка. Продолжай свой путь.»
Галеад проснулся на заре. Лекки еще спала, и он сварил котелок горячей овсянки, сдобренной медом, из запасов, которыми Карил снабдила его на дорогу. После завтрака он оседлал кобылу, и они затрусили на северо-запад.
Ближе к полудню, съехав в рощу, он оказался лицом к лицу с десятком всадников в рогатых готских шлемах.
Он натянул поводья и уставился на воинов с холодными глазами, а Лекки прижалась к нему, дрожа от страха.
Их главный выехал вперед и заговорил по-сакски.
– Я из Галлии, – ответил Урс на языке сикамбров.
Тот удивился.
– Далеко же ты забрался от своего дома, – сказал он, а его товарищи подъехали поближе, обнажив мечи.
Галеад приготовился бросить Лекки в кусты и драться до последнего вздоха.
– Кто эта девочка?
– Сирота. Ее деревню сожгли, а мать убили.
– Что поделаешь, война! – Сакс пожал плечами и подъехал еще ближе.
Он наклонился к Лекки, ее глаза расширились от ужаса, и Галеад весь напрягся. Его рука скользнула к мечу.
– Как тебя зовут, маленькая? – спросил всадник по-сакски.
– Лекки.
– Не бойся.
– Я не боюсь, – сказала она. – Мой отец самый большой убийца, и он перебьет вас всех, если вы не ускачете.
– Ну, тогда нам лучше ускакать, – ответил он с улыбкой, выпрямился и снова посмотрел на Галеада. – Храбрая девочка, – сказал он, переходя на сикамбрский. – Она мне понравилась. Почему она говорит, что ты ее отец?
– Потому что теперь мне досталась честь стать им.
– Я сам сакс, а потому знаю, что такое честь. Заботься о ней хорошенько.
Он взмахнул рукой, проехал вместе со своими товарищами мимо изумленного Галеада и продолжал свой путь. Но когда готы отъехали шагов на тысячу, он вновь придержал коня и оглянулся на одинокого всадника.
– Почему мы его не убили? – спросил его помощник. – Он же не сакс!
Начальник пожал плечами.
– Прах меня подери, если я знаю! Я уехал из этой проклятой страны семь лет назад и поклялся, что никогда сюда не вернусь. У меня тут осталась беременная жена.
И я все подумывал отыскать ее… и моего сынишку. Я как раз думал о ней, когда увидел его, ну и растерялся немножко.
– Так можно догнать его и покончить с ним.
– Да нет, пусть себе едет. Мне понравилась девочка.
* * *
Вотан провел Андуину через лабиринт коридоров в анфиладу маленьких комнат в самом сердце крепости. В центре наиболее обширной стоял темный круглый стол, на котором покоился череп. Обруч, словно бы из серебра, опоясывал лобную кость. Вотан придвинул стул к столу.
– Садись! – приказал он и положил одну руку на череп, а другую на затылок Андуины. Она почувствовала, что ею овладевает тяжелая дремота, и в панике попыталась сопротивляться ей, но сон одолел, и она уступила ему.
Вотан закрыл глаза…
…И открыл их в своем шатре перед Виндокладией менее чем в одном переходе от Великого Круга под Сорвиодунумом.
– Цурай! – позвал он.
Тут же полог откинулся и вошел его помощник.
Смуглое лицо окаменело от страха. Вотан улыбнулся.
– Приведи девушку Рианнон.
– Слушаю, владыка.
Несколько минут спустя двое воинов вошли с девушкой в шатер. Вотан уже сидел на деревянном троне. Он отослал ее стражей и посмотрел сверху вниз на ее лицо, когда она упала на колени.
– Ты привела моих воинов к предателю, к Олегу, но он спасся?
– Да, мой господин.
– А тех, кто был с ним, убили?
Она онемело кивнула, заметив свирепый блеск в его глазах и что-то зловещее в этих словах, словно змеиное шипение.
– Но ты не назвала их имена.
– Они не были предателями, мой господин, просто британцами, – Лжешь! – прошипел он. – Девушка была принцессой из Рэции.
Рианнон вскочила, пытаясь укрыться от его глаз, прожигавших ее насквозь. Когда она была уже у выхода, он поднял руку. Словно невидимая петля захлестнула ее и потащила назад.
– Тебе не следовало лгать мне, милашечка, – прошептал он, когда ее швырнуло к его ногам. Его ладонь легла ей на лоб, и ее глаза закрылись.
Он поднял спящую, положил ее на шелковое покрывало ложа позади трона. Его ладони прижались к ее лицу, и он закрыл глаза, сосредоточиваясь. Когда он открыл их и опустил руки, черты Рианнон бесследно исчезли – перед ним было прекрасное овальное лицо Андуины. Он глубоко вздохнул, успокаиваясь перед Зовом, затем осторожно прикоснулся большими пальцами к векам спящей. Судорожный вздох приподнял ее грудь, руки шевельнулись.
Он отступил на шаг.
– Проснись, Андуина, – сказал он.
Она села, моргая, потом встала с ложа, подошла к входу и в безмолвном удивлении устремила взгляд на небо. Когда она обернулась, в ее глазах стояли слезы.
– Как ты это сделал? – спросила она.
– Я – бог, – ответил он.
В бездне Пустоты Рианнон тоже открыла глаза…
И закричала.
* * *
Галеад и Лекки добрались до озера на закате, через два дня после того как ветераны Девятого легиона овладели дамбой, которую в этот час закрыла поднявшаяся вода. По римскому обычаю на берегу было построено временное укрепление. На свеженасыпанных валах несли дозор воины с прямыми спинами – ветераны самых сокрушительных военных сил, какие знала земля.
У входа Галеад был остановлен двумя часовыми, и один сходил за Северином Альбином. Полководец дважды видел Урса, но не белокурого рыцаря, каким стал меровей. Спешившись, Галеад объяснил, что был в Галлии с Викторином. Тогда его отвели в бревенчатое укрепление и велели дожидаться Гвалчмая. Лекки налили похлебки, и Галеад сел рядом с ней за грубо сколоченный стол. Час спустя вошел Гвалчмай в сопровождении Прасамаккуса. Лекки спала на коленях Галеада, прислонив голову к его груди.
